(продолжение, начало здесь)
Драматургия работы жюри конкурса "Пост-замок" сложилась настолько невероятная, что требует отдельного письма, - а как описать чудесное обычным языком? без курсива и дополнительных измерений? никак, никак...
Опыт анонимности и загадки. День первый, перед обедом
Анонимность проектов внесла сильную интригу в
драматургию голосования. Перед тобой 49 проектов, и авторство визуально определяется
только для нескольких. Вот Тревор Скемтон со своей очень характерной манерой
рисунка; его в две секунды определили все, и политическая часть жюри, и
профессиональная. Вот калининградцы с домашними заготовками и тщательно
прорисованным замком; три штуки. Это какие-то итальянцы, судя по графике и
культуре подачи материала.
 |
| Николай Цуканов, Юрий Аввакумов, Марина Оргеева, Александр Ярошук и Ханс Штимманн |
Процедурно жюри организовало свою работу следующим образом. С 1 сентября все 49 проектов жюри смотрело в закрытом онлайн-режиме
на сайте Бюро, кроме роликов и презентаций, которые по правилам конкурса были
присланы ко дню рабочей сессии. По сбору в Калининграде 8 сентября и выбору председателем
Барта Голдхоорна, жюри выслушало экспертов, которые дали обзор всех 49-ти
проектов. Те пояснили принцип группирования - «историзм», «скульптура» и пр., и
отметили, на их экспертный взгляд, достоинства лучших. Затем жюри осмотрело
экспозицию на предмет «отрицательной селекции» - исключения из дальнейшего
обсуждения тех проектов, за которых никто из 9 членов жюри не подаст голоса.
 |
| Сергей Скуратов и Андрей Кропоткин |
Если
возникали вопросы,
то просматривали ролики или презентации, присланные к
проекту. В итоге, к позднему обеду была сформирована 10-ка лидеров с учётом
разнообразия «типологических корзин». В десятку проекты включались за
достоинства, а в дальнейшем они не проходили «в шестёрку сильнейших» преимущественно за недостатки (чтобы вы
понимали «смену фильтров» на каждом из этапов отсева).
После обеда началось самое интересное.
* * *
Впрочем, неточно.
Знамения начались ещё до обеда, но до поры они
не были распознаны в таковом качестве. Сначала Ханс Штимманн, после начала
работы жюри, строго спросил у мэра Калининграда, «почему Консолидированная
планировочная концепция делалась фирмой, взявшей второе место, а не первое, в
прошлогоднем международном конкурсе "Королевская гора и её окружение"? Это против международных правил!»
После
некоторой паузы изумления политической части жюри я пришёл к Ярошуку на помощь,
и объяснил въедливому Хансу, что начинали эти фирмы работать вместе, что «Верхний
город» у французов получился лучше, зато у Явейна лучше получился «Нижний
город» - а первый этап у нас запланирован именно по «Верхнему городу», и потому
французы получили предпочтение. Но за Явейном всё равно остаётся
«Археологический парк»!
 |
| Ольга Мезей, Александр Ярошук и Ханс Штимманн |
Сурово подождав, пока переводчица это всё переведёт,
Ханс Штимманн смягчился и вручил Ярошуку (не спрашивайте меня, почему именно
ему!) странную посылочку с берлинскими штемпелями. В посылочке была белая гипсовая женская голова с разверстыми устами, каковую мэр всем продемонстрировал, положил назад в посылочку, и все забыли про голову, так как впереди ждало самое интересное: голосование по проектам.
Это был дообеденный сигнал, который мало кто осознал. Но, даже неосознанный, он добавил в происходящее некоторую толику … странности, так скажем.
Вторым дообеденным сигналом был тот факт, что за самый сырой с точки зрения подачи; за самый визуально непроработанный проект – за 311, - за его вхождение в 10-ку лучших проголосовали Штимманн, Голдхоорн и Блумквист. Странно…
Политическая часть жюри попросила профессионалов после обеда обсудить 10-ку сильнейших и дать завтра свои предложения по финальному распределению мест, чтобы вместе распределить призовые места... А после удалилось до следующего дня по своим политическим делам. Ну что ж, имеют право...
Вторым дообеденным сигналом был тот факт, что за самый сырой с точки зрения подачи; за самый визуально непроработанный проект – за 311, - за его вхождение в 10-ку лучших проголосовали Штимманн, Голдхоорн и Блумквист. Странно…
Политическая часть жюри попросила профессионалов после обеда обсудить 10-ку сильнейших и дать завтра свои предложения по финальному распределению мест, чтобы вместе распределить призовые места... А после удалилось до следующего дня по своим политическим делам. Ну что ж, имеют право...
 |
| Рабочая сессия жюри, просмотр проектов на экране |
Кино невидимых скрижалей. День первый, после обеда
Штимманн испросил у председателя слово, и попросил показать на экране крупно генплан 311 проекта.
... Но давайте я расскажу, кто такой Штимманн. Многие его знают как главного архитектора Берлина в исторический момент "сращивания" новой-старой столицы Германии, её ГДР-ской и ФРГ-ской частей, в единое целое. Или как действующего члена Градостроительного совета Москвы. Но для нашего конкурса оказался гораздо важнее его опыт участия в организации конкурса на "Гумбольдт-форум" в Берлине, и один важнейший факт, про который мало кто помнит: Ханс Штимманн родом из Любека. Из вольного ганзейского города Любека. И именно градостроительной послевоенной судьбе Любека посвящена его книга, которую он мне презентовал полтора года назад во время знакомства.
 |
| Ханс Штимманн |
- Вот из-за этого чёрно-белого плана проект 311 у меня в фаворитах, - сказал он. Все присутствующие (кроме Голдхоорна и
Блумквиста) с изумлением воззрились на генплан: фаворит? что он говорит?..
Штимманн говорил минут десять, прося дать то один
ракурс планшета на экран, то другой, укрупнить, отодвинуть, - и за это время из
невнятного и непрорисованного проекта перед присутствующими ясно выкристаллизовалась мысль проекта-311, замысел, элегантное
решение конкурсного задания, и абсолютно
другая логика, чем у всех остальных проектов.
В конце презентации Аввакумов, среди всеобщей висящей тишины изумления, включил микрофон и сказал:
- Господа, я нас поздравляю! У нас есть явный
и очевидный претендент на второе место!
После этого решили ещё раз внимательно
осмотреть на экспозиции всех 10 проектов из шорт-листа. Организаторы конкурса в
обеденное время сдвинули «лучшую 10-ку» в центральный проход, и теперь в этом
нешироком бульваре столпилось жюри, в основном возле 311 проекта.
- Но кто же это может быть?! – вопрошали друг друга
Аввакумов, Скуратов и Голдхоорн («московская» часть жюри). Было очевидно, что
это а) одиночка, б) молодой одиночка, и в) у него другие мозги и другая логика.
И он по-своему решил практически всю программу конкурса.
- Похоже, какой-то студент прошёл практику в «Проект
«Меганом»» и теперь выдвинулся сам, - предположил кто-то из московских членов
жюри. (Где-то далеко, в запредельном пространстве мироздания, где расположена подспудная вселенская механика, на окаменевшую ветвь пала капля, вошла в высохшие корни, наполнив их первичным импульсом жизни. Древнейшая чаша Самбии, качнувшись, перевернулась ложем к небу, породив звон, как будто это колокол, а не чаша. Мир зафиксировался в новом, прежде невероятном положении).
- Похоже, похоже, да… - согласились остальные "москвичи", и дальше уже между собой называли этот проект просто «Меганом».
…Дорогой
Конрад Карлович! ты, как метафорическая фигура Идеального Калининградца, собственно
и проживаешь там, где расположена эта подспудная механика и эта древнейшая чаша, и потому
с тобой можно начистоту. Я нечасто присутствовал в ситуациях, которые все присутствующие,
абсолютно друг с другом не сговариваясь, ощущали как момент Фазового Перехода и Нарушение
Привычного Хода Вещей. Здесь ещё можно много сказать слов с заглавных букв,
но все они будут синонимом одного-единственного.
 |
| Голдхоорн впоследствии скажет: "Этот проект можно было описать словами" |
Дело в
том, Конрад Карлович, что топ любой творческой профессии, даже самой вольной,
заполнен старцами. И топ российской архитектуры тоже заполнен седыми прекрасными мужчинами, у
которых фирма-команда от 20 до 400 человек, и они купно делают проекты, и
побеждают в солидных конкурсах (молодёжные конкурсы не в счёт), и они все друг
друга знают на этом поприще, и последние 20 лет соревнуются, прекрасно зная,
что друг от друга ожидать… но все они были когда-то 30-летними никому не
известными парнями, и мечтали в одиночку выиграть крутой конкурс и сразу прыгнуть в… другое измерение. В другой мир.
Они все когда-то об этом мечтали, Конрад Карлович. Им всем было по 30. И вот сейчас, прямо на их глазах и их руками,
эта мечта для кого-то становилась реальностью.
 |
| Барт Голдхоорн и Юрий Аввакумов |
Собравшись опять за столами, жюри просмотрело
ролики и презентации «короткой десятки» исходя из трёх параметров: реалистичные
проекты (кандидаты на первое и второе место) – которые легко членятся на этапы,
не требуют сверхъестественных инженерных решений, дают своё решение нового\старого
образа, корректно работают с «наследием» и пр. Нереалистичные, но интересные и
с оригинальной мыслью - кандидаты на два третьих места.
И чем больше обсуждалась «десятка» и всё ближе
подходил момент выбора претендента на первое место, тем сильней сгущалось
ощущение чего-то невероятного.
По всем раскладам, по-честному и без всяких
передёргов, проект 311 был реалистичней ближайшего соседа – 131 проекта. Тот
был лучше проработан, лучше исполнен графически, но у него было хуже членение
на этапы, сложнее инженерные решения и не было той простой ясности проекта 311 «1
Проект = 5 общественных пространств», и игры с Домом Конвента как с
генетическим кодом и замка, и Дома Советов, и нового Пост-замка. И 131-й был более рискован
экономически. А, например, если говорить об образе, то в отличие от проекта 101 у 311-го очень деликатное соседство
нового - с элементами наследия, новые здания «не перекрикивают» исторические
объёмы, а корректно их дополняют, что говорит о хорошем вкусе автора. Плюс – пропорции площадей и зданий имеют свою
«ансамблевую логику»…
Где-то
сщёлкнулись замочки и скрижали, начали расти и множиться ветви, и со всех сторон
выходило, что проект 311 должен стать победителем[1]...
 |
| Сергей Скуратов |
…Всё это время, параллельно обсуждению жюри, в
конференц-зале предавались тихому броуновско-обеспечительному движению работники
нашего Бюро, наши партнёры и ответственно-архитектурные лица города и области.
Всё вышеперечисленное происходило на их глазах: Вячеслав Генне (главный
архитектор Калининграда), Светлана Сивкова (директор нас приютившего музея
Мирового океана), Алла Иванова («министр иностранных дел» правительства
области), Михаил Бочкарёв (зам. руководителя агентства по градостроению
области), операторы, журналисты и фотографы пресс-служб и нашего Бюро, эксперты
Бюро Ольга Мезей и Олег Васютин, ответственный секретарь конкурса Надежда
Белешева и многоязычная Лина Крамень, проект-менеджер Бюро Ольга Маркова и архитектор-реставратор Данила Котов...
Все мы были свидетелями этого негромкого превращения проекта-«гадкого утёнка»
в лидеры; во всех нас было ощущение необычайного. Чудесного. На наших
глазах прямо вот сейчас происходит сказка. «Гадкий утёнок» и «Золушка»
одновременно. Голливуд какой-то; кино невидимых скрижалей.
 |
| Олег Васютин |
Спокойно и неспешно, чтобы не расплескать интонацию
«Но теперь надо в этом убедить политиков!», жюри отправилось в гостиницу.
В почтовой коробке, которую забыл городской голова, лежала голова Фамы, богини славы и молвы, уменьшенная копия с головы фигуры, что вскоре встанет над главным порталом Гумбольдт-форума. Это был такой "привет" от бывшего берлинского королевского дворца бывшему Кёнигсбергскому замку. Уста богини были приоткрыты и дули в невидимую трубу, добавляя небесной механике Королевской горы движения и поворачивая оживающие древнейшие скрижали с драконовыми собаками, королём, женщинами и генеалогическим древом, из положения "сон" в положение "явь".
В разумении Фамы это была не сказка, а сага.
Я подвёл его к стенду, и начал издалека. Пока
я издалека медленно и убедительно, как мне казалось, подводил главную мысль к
логичному итогу, Кропоткин пронзил взглядом опытного застройщика проект 311 и
сказал с изумлением:
- Присоединяюсь! – решительно сказал
Кропоткин, и поставил 311-му "1 место" в таблице голосования. – А где второе место?..
...- Тут участники звонят, спрашивают, можно ли присутствовать на пресс-конференции? – подошла ко мне ответсекретарь конкурса Надежда Белешева. Я сразу представил себе калининградских архитекторов старой школы, которым никогда ничего не нравится, и хотел уже сказать «нет», но что-то меня остановило. То ли вот это вчерашнее ощущение «внезапного возможного чуда», то ли закончилась «нет-энергия», то ли голова богини в ящике, которую по приходе обратно забрал себе Ярошук, вдруг легонько дунула в мою сторону…
- Да пусть приходят, уже всё равно ничего не изменить! – махнул я рукой, и сразу же забыл про участников, так как рядом разворачивалась дискуссия жюри по призовым местам. Профессионалы мягко и торжественно вели политиков по коридорам неизбежности победы 311-го проекта.
- Калининград!? - воскликнули все, и посмотрели друг на друга с надеждой: может, кто-то знает Тимохина?.. Мы же все здесь друг друга
знаем!.. во всяком случае, думали так до этого момента…
Судя по выражению лиц жюри, в игру «Угадай Явейна» не выиграл почти никто.
Реальность продолжала быть нереальной, но из
опасной и непонятной приобрела черты сказки, в которой всё заканчивается хорошо.
Вместо Гоголя – Гофман, и уже даже легкие нотки Андерсена. Явейн – это понятно
и хорошо. Тимохин – непонятно и неясно ещё, хорошо или нет, это сиречь риски неясности, а
вот Явейн - уж точно неплохо, это вполне ясно. Даже очень хорошо, вот что
скажу…
Так как не все люди на планете Земля знают наши местные реалии, объясню контекст. Дело в том, что итоговая сессия жюри попала аккурат на предвыборную кампанию губернатора, который 13 сентября благополучно переизбрался на второй срок. Но тогда, 8-го и 9-го сентября, его график был набит плотнее нормы разными встречами, поздравлениями и прочим. И то, что он вместе со своей командой уделил конкурсу столько времени – это просто удивительно и прекрасно.
Наша пресса – это люди, прошедшие огнь и
полымя, и через них своих визави много раз протащившие, туда и обратно. Её трудно
чем-то удивить. Это она - кого хочешь удивит. Но сюжет с неведомым
Тимохиным выбил её из колеи не меньше остальных; она задаёт вопросы
губернатору, но слушает его вполуха, потому что… кто эти двое, что сидят рядом
с Попадиным? Неужели Тимохин?
- Я Антон Сагаль, автор проекта. Мне сказали,
что я победил. - Говорит ближайший молодой человек. Глаза у него выпучены от
неожиданности, а вид очумелый.
- А давайте вы у стенда объясните суть вашего
проекта! – и пресс-конференция распадается естественным образом на разговоры у
стендов с Сагалем, и с членами жюри, которые с превеликим удовольствием рассказывают, какие молодцы Сагаль и Явейн, какие молодцы итальянцы и португальцы, и какие смелые все конкурсанты, что приняли метафизический вызов Королевской горы и дали на него свой ответ.
Это как рыцарские ристалища в средние века. Под забралом шлема оказался никому не ведомый витязь, и он выиграл.
...- Чудеса случаются, - написала мне тем же вечером Алла Иванова на моей странице в ФБ.
В почтовой коробке, которую забыл городской голова, лежала голова Фамы, богини славы и молвы, уменьшенная копия с головы фигуры, что вскоре встанет над главным порталом Гумбольдт-форума. Это был такой "привет" от бывшего берлинского королевского дворца бывшему Кёнигсбергскому замку. Уста богини были приоткрыты и дули в невидимую трубу, добавляя небесной механике Королевской горы движения и поворачивая оживающие древнейшие скрижали с драконовыми собаками, королём, женщинами и генеалогическим древом, из положения "сон" в положение "явь".
В разумении Фамы это была не сказка, а сага.
Тёмная лошадка и меловой круг: день второй
...На второй день «профессионалы» собрались в
конференц-зале загодя и медленно бродили среди стендов с проектами. Они, как опытные режиссёры, сценировали аргументы и контр-аргументы для «политиков».
Однако всё пошло не по плану.
Кропоткин пришёл раньше других.
- Ну, показывай первое место! – с места в карьер
попросил он меня.
Я подвёл его к стенду, и начал издалека. Пока
я издалека медленно и убедительно, как мне казалось, подводил главную мысль к
логичному итогу, Кропоткин пронзил взглядом опытного застройщика проект 311 и
сказал с изумлением:
- Так он же абсолютно реален!
Было видно,
что председатель горсовета ожидал чего-то иного. Каких-то несбыточных замков и воздушных копий замка с акварельными фасадами.
- Именно, - сказал я. – Абсолютно реален.
- И на очереди легко делится… И это первое
место, по мнению профессионалов?
- Да.
- Присоединяюсь! – решительно сказал
Кропоткин, и поставил 311-му "1 место" в таблице голосования. – А где второе место?..
Тут подошли остальные члены политического жюри, заново осмотрели "десятку лидеров" и расселись за столы обсуждать.
...- Тут участники звонят, спрашивают, можно ли присутствовать на пресс-конференции? – подошла ко мне ответсекретарь конкурса Надежда Белешева. Я сразу представил себе калининградских архитекторов старой школы, которым никогда ничего не нравится, и хотел уже сказать «нет», но что-то меня остановило. То ли вот это вчерашнее ощущение «внезапного возможного чуда», то ли закончилась «нет-энергия», то ли голова богини в ящике, которую по приходе обратно забрал себе Ярошук, вдруг легонько дунула в мою сторону…
- Да пусть приходят, уже всё равно ничего не изменить! – махнул я рукой, и сразу же забыл про участников, так как рядом разворачивалась дискуссия жюри по призовым местам. Профессионалы мягко и торжественно вели политиков по коридорам неизбежности победы 311-го проекта.
* ** *
…особенным моментом второго дня стало, как
теперь уже ясно, не сама дискуссия по распределению мест
(профессионалам довольно легко удалось убедить политиков по 1-му и 2-му местам,
и тяжело – по третьим). Особенным моментом драматургии конкурса стало объявление имён победителей и последующие чудеса.
После голосования и определения номера победителей в конференц-зал впустили прессу и приглашённых. Перед объективами и замершими взглядами председатель жюри Барт Голдхоорн
распечатал у победившего проекта пакет с именами его авторов, и обнаружил там
две никому не известные фамилии.
ИП Тимохин – заявитель, и Антон Сагаль – автор. Калининград.
ИП Тимохин – заявитель, и Антон Сагаль – автор. Калининград.
 |
| Кто такой Тимохин? И кто такой Сагаль?!! |
- Ладно, Тимохина не знаем - а кто такой Сагаль? – Никто не знал ни того, ни другого. Ощущение
нереальности, возникшее вчера, усилилось до критического и опасного. (Запахло Гоголем, а не Гофманом; и не
Голливудом, а киностудией Довженко, недоученным философом Хомой Брутом).
Решили не делать большой паузы и вскрыть
конверт со вторым местом.
Вскрывал конверт губернатор. Под номером 131
оказался не кто иной, как наш старый знакомый… Никита Явейн со своей командой.
Судя по выражению лиц жюри, в игру «Угадай Явейна» не выиграл почти никто.
 |
| Объявление Цукановым авторов проекта, занявшего второе место |
Конверт третьего места, с Домом Советов,
губернатор поручил вскрыть вице-губернатору Александру Рольбинову, который
неофициально числился «заинтересованным в Доме Советов», местный секрет
Полишинеля. Рольбинов стеснительно прочитал на камеры: «Алессандра Рампаццо и
Пьетро Колонна, Италия». (- Почему им третье место? – читалось в его взгляде. –
За что?!!!).
Второе третье место взяли испанцы.
Конверт проекта 173 губернатор поручил вскрыть
Ольге Мезей, которая и объявила, что «Специальный приз жюри «За лучшую мечту»
получает коллектив… Артура Сарница!
(«Сколько
«говорящих фамилий» у итальянских архитекторов! - отчего-то подумал я. - Петро
Колонна, Франко Стелла, Николо Привеледжио – был такой участник первого нашего
конкурса… Красиво!») – и в этот момент пресс-служба губернатора скомандовала прессе
выстроиться «на подход». Жюри расселось за столы и приготовилось к вопросам.
(Но кто же такой Тимохин? - висели в воздухе многочисленные вопрошания, и через и сквозь них уверенно пробивались вверх, к небу, ветви ожившего древа с каменных скрижалей).
(Но кто же такой Тимохин? - висели в воздухе многочисленные вопрошания, и через и сквозь них уверенно пробивались вверх, к небу, ветви ожившего древа с каменных скрижалей).
Пресс-конференция и велосипед в кустах
Так как не все люди на планете Земля знают наши местные реалии, объясню контекст. Дело в том, что итоговая сессия жюри попала аккурат на предвыборную кампанию губернатора, который 13 сентября благополучно переизбрался на второй срок. Но тогда, 8-го и 9-го сентября, его график был набит плотнее нормы разными встречами, поздравлениями и прочим. И то, что он вместе со своей командой уделил конкурсу столько времени – это просто удивительно и прекрасно.
Все члены жюри немного были шокированы «тёмной
лошадкой Тимохина» (версия с юным москвичом-стажёром «Меганома» провалилась);
пресса не знала, что и подумать – розыгрыш? Подтасовка? Вряд ли, зачем
подтасовывать под неведомого Тимохина… Кто же такой Тимохин?
Пресса шокирована,
но вопросы задаёт, члены жюри отвечают, профессиональная часть жюри хвалит
победителей и отмечает достоинства выигравших проектов, всё идет нормально,
пока на 20-й минуте Надежда Белешева не подводит ко мне двух молодых людей.
- Это победители, - тихо говорит она мне.
- Тимохин?.. – с трепетом спрашиваю
я.
- Нет, автор проекта, Сагаль… - и тихо же
растворяется. Я усаживаю молодых людей на место уехавшего на самолёт Барта
Голдхоорна и Кропоткина, который тоже отъехал по общественным делам, и вижу
лица прессы. (Голова в ящике Ярошука
легонько дует открытыми устами. Всё окончательно превращается в фантасмагорию. Или сагу).
Наша пресса – это люди, прошедшие огнь и
полымя, и через них своих визави много раз протащившие, туда и обратно. Её трудно
чем-то удивить. Это она - кого хочешь удивит. Но сюжет с неведомым
Тимохиным выбил её из колеи не меньше остальных; она задаёт вопросы
губернатору, но слушает его вполуха, потому что… кто эти двое, что сидят рядом
с Попадиным? Неужели Тимохин?
Наконец, губернатор понимает, что акцент
внимания сместился, и делает паузу.
- Господа и дамы, у нас сюрприз, - говорю я, и
поворачиваюсь к ближайшему молодому человеку. – Назовите себя.
- Я Антон Сагаль, автор проекта. Мне сказали,
что я победил. - Говорит ближайший молодой человек. Глаза у него выпучены от
неожиданности, а вид очумелый.
Воцаряется тишина. Всё это напоминает рояль в
кустах, и все без сомнения так бы и решили, если бы вместо этого кудрявого парня сидел какой-нибудь седоватый местный корифей.
Например, Артур Сарниц. Или Александр Башин. Или Олег Копылов. Но это… Это не
рояль, а какой-то велосипед.
- А почему вас никто не знает? – спрашиваю я
подозрительно.
- Ну, я уже четвёртый год учусь в Милане,
поэтому никто и не знает…
- На кого?
- На архитектора, Миланский политехнический
институт.
Точно велосипед! Одно колесо калининградское,
другое миланское…
(Андерсен, Ганс Христиан! решительной
походкой входит Андерсен в нарисованный на дощатом полу заброшенной церкви круг,
отбирает у невидимого политтехнолога мой интерфейс, а его самого выкидывает за
пределы Кавказского мелового круга. Дальше начались однозначно его сказочные владения, Ганса
Христиана).
- А Тимохин где?
- Это просто юридическое лицо, через которое я
заходил на конкурс. Весь проект делал я один, а мой друг Дима (указывает на
парня рядом) помогал его оформить и распечатать.
Дальше пресс-конференция жюри превращается в
пресс-конференцию победителя. Наконец, кто-то из прессы говорит парню:
- А давайте вы у стенда объясните суть вашего
проекта! – и пресс-конференция распадается естественным образом на разговоры у
стендов с Сагалем, и с членами жюри, которые с превеликим удовольствием рассказывают, какие молодцы Сагаль и Явейн, какие молодцы итальянцы и португальцы, и какие смелые все конкурсанты, что приняли метафизический вызов Королевской горы и дали на него свой ответ.Это как рыцарские ристалища в средние века. Под забралом шлема оказался никому не ведомый витязь, и он выиграл.
...- Чудеса случаются, - написала мне тем же вечером Алла Иванова на моей странице в ФБ.
 |
| Средневековая купельная чаша из Кафедрального собора, XIV век |
(фото by Виталий Невар)
(далее 3-е письмо, критическое, с разбором проектов, и 4-е, ретроспективное)
[1] «Я надеялся только на
профессиональную часть жюри, - говорил потом Антон Сагаль. - Потому что, если в
первом конкурсе Тревор Скемптон занял третье место, значит подача не важна,
важна мысль, замысел. Весь расчёт я сделал на это».
