Платановая капитуляция

Ноябрь 2020 отметился двумя важнейшими событиями по территории «Сердца города» - хотя всякое ли заявление в прессе со статусом «может быть да, может нет – мы думаем» есть событие?

Корни находятся в технологическом комке и должны прорастать сквозь дернину. 

a.       На Верхней террасе холма Шлоссберг, прямо на фундаментах крыла Унфрида замка Кёнигсберг, высадили аллею из 21 платана. Торжественного мероприятия по сему поводу случилось в символическую дату 11.11.2020; платаны высажены в шахматном порядке, по науке. Корни деревьев вскоре начнут разрушать фундаменты флигеля Унфрида и тот подземный ход, который был в них когда-то обнаружен.

Но зачем – именно там, и зачем – именно тогда?

b.      В начале ноября губернатор Алиханов анонсировал большие перемены по Дому Советов и по окружающей застройке. Настоящим анонсом это назвать трудно: то ли оговорка, то ли намёк, то ли размышление вслух, за которым явственно одно: некий инвестор (назовём его Ка) прорабатывает проект застройки соседних с домом Советов территорий в обмен на «воссоздание дома Советов». С опорой на недавно проведённое технические обследование конструкций дома Советов инвестор говорит (а за ним повторяет губернатор), что «конструкции плохие, дом Советов надо сносить и строить заново, но уже в изменённом виде».

Сие известие вызвало бурю в местном инфопространстве, от «Наконец-то избавимся от монстра» до «Надо объединяться для защиты дома Советов от сноса!» и сбора подписей под соответствующей петицией. Естественно, Германия не оставила без внимания сии страсти (федеральные СМИ подоспеют чуть позже).

Глубокого анализа ситуации никто не сделал; все реакции лежат в зоне непосредственных реакций, философских эссе или в использовании повода в информационных войнах местного накала, так что придётся разобрать ситуацию здесь.

Начнём со второго пункта – с «трупа», как называют сейчас дом Советов.

1.

Оживление трупа – процедура в том числе и врачебно-магическая, и для этого у «доктора» в чемоданчике должны быть не только экономические инструменты. Между тем у Алиханова других нет: уволив имитатора-Гольдмана, губернатор апгрейт команды не сделал, и «магов»-докторов у него нет, как и другого языка, через который можно было бы смотреть на проблему Королевской горы шире. Как пример – см. историю про раскоп Западного флигеля. Вся королевская рать не могла решить мааааленькую проблему целых 4 года при наличии денег и власти. Их оказалось недостаточно для решения проблем\объектов метафизического класса (см. кейс по обновлённому этим летом Кнайпхофу, который вместо торжества «команды технократов» чуть не сделался курьёзом).

Как мы знаем, Алиханов вот уже года три пытается «продать» проблему оживления Дома Советов в обмен на 3,5 га земли по соседству, и что-то очереди из инвесторов на эти условия не наблюдалось. Так что этот инкогнито-Ка –последний шанс губернаторе если не что-то сделать, то хотя бы что-то содержательное заявить по теме. Но проблема в том, что инвестор – существо непостоянное, у него периодически заканчиваются деньги и к тому же он может оказаться «лекарем» иного рода.

2.

Начнём с очевидных вещей: цикл политической жизни губернатора Алиханова на местной поляне примерно в полтора раза короче, чем технологический цикл сноса\воссоздания или ремонта\возрождения дома Советов – при любой его «технологии оживления». При оптимистическом сценарии Алиханов с нами ещё 7 лет с учётом второй каденции, в которой нам предстоит ещё громадное местное событие – 300летие Канта, к которому мы совсем не готовы. Технологический же цикл «завершения» (оживления) дома Советов по любому из сценариев – не менее 10-12 лет с учётом изыскательских и проектных работ, экспертизы и пр.; а скорее всего дольше, даже за вычетом всех удлиняющих госпроцедур. Поэтому инвестору выгодней губернатора обмануть, чем выполнять договорённости, по схеме «за это время или ишак сдохнет, или Насреддин или падишах». Инвестор будет тянуть резину, лавировать и маневрировать, но он не будет решать проблему губернатора, он будет решать свою проблему: заработать или\и получить административно-стратегическое преимущество, которое можно использовать тактически на других площадках.

Что, собственно, и происходит. Иначе нам бы уже в сентябре показали проект музеефикации раскопа, а пока – по-прежнему «рисуют», т.е. не покажут совсем или покажут «вместе с общим проектом ДС и Королевской горы». Живите в неведении, оно мать надежды, граждане!

Раскоп подождёт?

3.

Другой момент относится к тому, что технологически инвестор будет склоняться в сторону самого дешёвого варианта «возрождения». Мантра «инвестор сделает как нам надо» не работает: он будет решать исключительно свои задачи, а не твои, будь ты хоть трижды губернатор.

Как мы помним, копеечные работы по реставрации домика Ловиса Коринта были омрачены технологическим варварством: строители просто снесли стену, которую надо было реставрировать, и вместо неё выстроили новую. Им так было проще. Быстрей и дешевле. Хотя ничто не мешало делать по проекту – сохраняя кривую историческую кладку как ценность и как часть исторической достоверности. Всё очень просто: для строителей нет понятия историческая достоверность, они просто видят старый объект и всегда будут вместо него хотеть быстро построить новый – «лучше».

Ровно это же происходит с домом Советов, когда инвестор Ка говорит: «Надо сносить, ибо всё падает. И строить новый взамен» - он просто говорит так, как ему удобней. А губернатор за ним повторяет. Хотя акт технического обследования позволяет здание сохранить с частичной заменой конструктивных узлов.

При этом – напомню, - почётный гражданин Калининграда Игорь Одинцов восстановил Кафедральный собор Кёнигсберга, а не снёс ветхие стены, чтобы выстроить новые, «более лучшие», несмотря на сомнительное состояние самих стен с точки зрения конструктива. Может потому, что Одинцов был горожанин, а не инвестор? И он понимал ценность исторических стен?

И почётный гражданин Сивкова восстановила Королевские ворота. Не снесла и заново выстроила, а отреставрировала по всей науке – потому что она горожанин, которому не всё равно.

А инвестору всё равно и потому он предлагает «снести и построить лучше».

И ещё потому, что он заинтересован в затягивании процесса (см. п.1), а ничто не способствует затягиванию, как правильно организованное хаотичное общественное обсуждение. Любой инвестор будет заинтересован в схеме «снос-дискуссия-можетбытьвосстановление», а не в схеме «сохранение-доработка существующего здания». Ведь следующим пунктом после сноса будет:

4.

…сомнения (в том числе и широкие – в обществе) в целесообразности восстановления. Раз уж снесли достоверность, может что-то новенькое лучше построить? Современное? А?

Не хотите – а хотите переделанный новый ДС? Вот вам 35 вариантов…. А за нмим бурная дискуссия…

Надо ещё понимать, что для каждого архитектурного объекта существуют «пределы преобразования». Можно так «улучшить» проект дома Советов, что от него не останется ничего, кроме названия. И поэтому есть риск получить «новый проект» настолько новым, что от старого ДС в нём останутся рожки да ножки – всё будет чужим. Что это будет фикция вроде реконструкции Кройц-аптеки. Здание (частично) спасли, да, - но это уже совсем другое здание.

Так что на этой фазе можно спокойно лет 3-5 продискутировать – да или нет, почему и какой проект лучше, и так далее (вот уже началось). А к тому времени формула «ишак-падишах-Ходжа Насреддин» выстрелит наверняка. Да и деньги могут внезапно у унвестора кончиться…

Как ни посмотри, сносить – самое выгодное! - но не для нас, горожан, а для инвестора. Ничего личного: просто ему хочется заработать. А для нас расставание с прошлым без наличия ясного будущего – слишком безответственная затея.

5.

«Хорошо, а как надо? – спрашивает меня тут же Конрад Карлович по давней нашей традиции. - Как по уму-то?»

А надо сначала обсудить публично ТЗ на реконструкцию ДС, как это делалось при подготовке «Сердца города». Без чёткого ТЗ продукт будет ХЗ, это старая истина.  

А затем надо сделать так, как Рем Колхас сделал с «Гаражом» в парке Горького в городе Москва. Бережно сохранить «совок» и интегрировать его в новую жизнь и в новые функции.

Где у нас в Калининграде или в области сделано подобное? На среднем и большом масштабе? Да нигде. Есть микромасштаб сохранения мозаик на Нижнем озере, но это совсем уж малый пример. По все стране десяток крупных примеров наберётся, а в общем - советское наследие ждёт то же, что и любое другое в России (в нашем случае немецкое): подмена, замена, разрушение и «изготовление лучше». Это как  фантазийная ширина колеи «исторического трамвая» на Кнайпхофе.

Всегда можно долговременное решение проблем заменить на шоу: шоумены у нас хорошие

Ставилась ли задача «Быть как Колхас» инвестору?

Нет, конечно. Потому что в чемоданчике у «лекаря» инструментарий токмо экономический. И публично обсуждать и ситуацию, и ТЗ он просто боится, да и опыта такого нет (сказывается гольдман-стайл последних лет). Вот и весь набор в чемоданчике у губернатора…

…Хотя нет!

Там ещё лежит шкатулка, из которой 11.11.2020 были извлечены 21 платан и высажены в аллею на фундаментах Унфрида, в створе бывшей Южной террасы. То есть: маги в команде Алиханова появились - но маги, плохо знающие первоисточники.

6.

Что же она значит, эта аллея и эта дата, о чём шелестят ветви мною (и многими) любимых платанов?

«Это капитуляция» - шелестят любимые наши платаны.

Никакой политик не скажет: «Я не знаю, что делать с этой проблемой» или «Я не справился» или «Неужели меня все обманывают?» или «Все строители бесконечно врут» или «Я пока только учусь» или «Отстаньте, я устал!» или любые другие подобные человеческие вещи: это запрещено негласным политическим кодексом. Но не запрещено высаживать платаны, даже в неуместных для данного местах, в качестве оперативной пиар-акции.

Правда, - как тот камыш и как тот тростник, - ветви платанов могут шелестеть совсем не те слова, что ожидали инициаторы акции. 

  

Как расколдовать Королевскую гору: первых пять пунктов

Откопан на полметра

 1.

Есть нюанс, который внимательный наблюдатель может заметить и через который поймёт все последующие пять пунктов. 

Почему археологи в 2016 году раскопали внешний периметр Западного флигеля замка Кёнигсберг не до конца культурного слоя (как это сделано внутри замковых стен, в подвале), а лишь на метр-полметра? Что против обычных правил: археологи исследуют культурный слой, и потому копают до материка. (Потом они уходят, деньги у заказчика заканчиваются, и власти не знают, что с обнажёнными фундаментами делать. Те стоят без защиты грунта и разрушаются, и вместо музеефикации получается проблема и разрушенный памятник). 

Археологи копали на полметра потому, что именно так было написано в Техническом задании на раскопки. 

2.

Потому что техзадание для археологов (и вместе с ними) составлял я. В бюро "Сердце города" в феврале 2016 года, ещё до моего увольнения, И задачей этих раскопок была не археология как таковая, а: 

а) "поймать" внешние границы стен фундамента. Они были неизвестны, в отличие от внутренних, раскопанных вместе со "Шпигелем" в "нулевые". Т.е. нужно было нанести объект в точных его границах на карты (слои), зафиксировать геоданные.

б) после археологии - провести инженерное обследование фундаментов на предмет его повреждений, трещин, несущей способности и пр. 

2013г. Ещё в сохранности фрагменты сводов подвала

Дальше можно было: 

в) или заниматься уже конкретным архитектурным решением по восстановлению Западного флигеля, либо -

г) провести музеефикацию раскопа; либо - 

д) грунтовую его консервацию, т.е. засыпать инертным материалом. Чтобы уберечь от разрушения до тех пор, пока не появился приемлемое политическое, финансовое и архитектурное решение по его судьбе. 

Все необходимые знания по его геометрии, материалу и несущей способности у нас уже были бы после обследования. 

3.

Вместо этого его координаты лишь частично нанесли на земельные планы - и всё. Смысл самих работ по фундаменту оказался утрачен вследствие перехвата проекта "Сердце города" Сарницем и Гольманом. Раскоп остался раскрытым, не обследованным ("За всё заплатит инвестор! когда-нибудь") , и с каждым сезоном разрушался всё больше; частично уцелевшие подвальные своды рухнули. 

2016 год

В последующие 4 года все попытки архитекторов сделать эскиз "купола" над раскопом оказались неудачными: "купол" получался либо сараем, бессмысленным в своей избыточности (и со многими инженерными проблемами, типа водоотведения), либо "фантазийным", нереалистичным и очень затратным. Реального решения Гольдман, как куратор этой темы, не нашёл, равно как и архитекторы, к которым он обращался. 

Может потому, что сначала идёт концепция музеефикации, а уж за нею - архитектурное решение? 

4. 

На случай, если Западный флигель всё же не решатся восстанавливать после двух конкурсов "Сердца города", - в феврале 2016 года у меня было запасное решение, как музеефицировать раскоп. 

Есть два варианта экспонирования фундаментов в музейных концепциях: "смотреть снаружи" и "заходить внутрь". Мой вариант был второй. И заходить внутрь подвала Западного флигеля замка Кёнигсберг можно было ---- через существующий подземный переход по соседству, а точнее - через спуск к этому переходу (продлив его на несколько метров). В таком случае стену фундамента можно было даже не разбирать, а преодолевать снизу через арки, существующие в западной подвальной стене флигеля - они хороши видны на фотографии.

 

И при таком варианте экономится много "вспомогательного" пространства (лестницы, эваковыходы и пр), - и - sic! - можно раскоп частично засыпать, а над оставшейся частью возвести крышу либо купол.

Это как с фортами: бессмысленно показывать туристу все 12 фортов  в "натуре" - показал один, и всё; остальные же подобны первому. Длиннющий, почти в 60 метров длины, подвал также не обязательно демонстрировать весь, если его размеры вызывают технические проблемы.

5. 

Таким образом ещё и "оживает" подземный полумёртвый переход; но этого недостаточно. 

У нас мало объектов показа для туристов в Калининграде; все попытки фестивалями заполнить эту пустоту - однобоки и сиюминутны: больше чем 3 дня обычному туристу смотреть в Калининграде нечего (при всей моей любви к обоим). Нужно умножать качественные объекты показа, обустраивать их, выстраивать в торгово-туристические цепочки (а не превращать в таковую единственно Кнайпхоф, отбирая его у горожан в пользу туристов), и самая очевидная "цепочка" у нас под носом. 

С музеефикацией раскопа появляется реальная, в сорок минут-час-полтора (а не мимолётная, на ветру, под дождём), точка комфортного пребывания туристов на холме Шлоссберг, И тогда можно "сцепить" раскоп со второй точкой, интересной для туристов - с домом Советов. 

Сделать на первых его этажах... ну, например, "Музей Советской эпохи Калининграда" (и самого дома Советов, чего уж там). Интерес у туристов есть, и даже в сегодняшнем состоянии здания с небольшими затратами возможно сделать подобный музей, проведя очевидные противоаварийные работы. Вы ведь водите туристов в Театр Эстрады в Светлогорске - а кто-нибудь помнит, когда его принимали в техническую эксплуатацию? (Спойлер: никогда).

А между этими двумя новыми музейными объектами Королевской горы "Подвалы флигеля замка - ДС", меж которыми потянулись будущие туристы, теперь можно делать цепочку сувенирных лавок и кафе-ресторанов, которые, кроме всего прочего, монетизируют панорамный вид на остров Кнайпхоф и на собор. 

У нас много в городе панорамных ресторанов? Раз... и вроде всё.

1.....2..........3............................4..................................................5....

...Не благодарите, ага!

Хотя нет, благодарите:)

Проекты «Стрелки» и проблема Королевской горы: бесконечное замещение и новая монетизация

Пока ковид бушевал в умах и весях, в июне 2020 года произошло важное событие в архитектурной жизни города, прошедшее абсолютно незаметно для публики.

Мэрия Калининграда опубликовала дизайн-проекты благоустройства общественных пространств «Стрелки», которые та делала 3-4 года назад для Калининграда в рамках огромного кейса проектов для сорока с лишним городов России. Итоговые графические отчёты по проектам датируются апрелем 2018 года.  

И теперь самое время обсудить важнейший (для центра Калининграда) проект – но для начала следует понять: почему проекты не были опубликованы: а) тогда же, б) самой «Стрелкой» или в) формальным заказчиком – правительством области («Дом РФ» по факту был процедурным оператором процесса, на содержание он не влиял)?

Почему так?

Всё очень просто. От правительства Калининградской области процесс курировал вице-премьер Гарри Гольдман, известный тем, что он засекречивает всё что можно и максимально монетизирует полутьму, в которой бродят реальные заказчики, исполнители, общественники и проч. В топку обстоятельств надо добавить персональную особенность Гольдмана не подписывать никаких бумаг, не допускать к реалпроектам никаких «общественников» и раз в 2-3 недели менять ТЗ (sic! кто сталкивался, тот поймёт катастрофичность манеры).

И вот на исходе 2019 года Гольмана увольняют из правительства, а затем планета и страна вошли в ковид-эпоху, проекты-концепты опубликовала мэрия – респект! - и теперь можно спокойно проанализировать итоговый материал предыдущего проектного цикла, с акцентом на территории «Сердца города».

Из проекта по Литовскому валу.

Сразу скажу, что среди 9-ти опубликованных проектов «Стрелки» есть один гениальный (по Литовскому валу, я бы поместил его в десятку лучших в жанре общественных ландшафтных территорий в стране за прошедшие 10 лет); несколько неважных (например, площадь Василевского, где среди прочего перемостили плиткой две «умерших» тропинки к отменённому ныне светофору); несколько просто хороших или неплохих (Нижнее озеро; Кнайпхоф – у него всё, что связано с набережными), один чрезвычайно смелый девелоперский – в прямом смысле этого слова (Северный вокзал + вокзальная площадь и площадь Победы); и один провальный политико-символический проект, для которого приглашены ландшафтные (!) архитекторы международной команды West 8.

Естественно, этот проект сделан по Королевской горе, главному символическому месту города (Центральная площадь – разве не символ? Как и Дом Советов и призрак замка?). Ибо самый пик монетизации по-гольмановски – здесь. (Какая ещё тут метафизика, вы что?!!!)

Вот его и разберём для начала.

Что «нарисовали» на Королевской горе и вокруг?

Исходя из проектного предложения видно, что Гольдман в ТЗ проектировщикам ставил две главные задачи:

1.      По возможности не брать в разработку застройки вокруг ДС идеи из конкурсного пакета «Сердце города».

2.       Максимально монетизировать территорию вокруг дома Советов, выстроив дома максимальной высоты, а так как жильё - самый ликвидный актив на рынке недвижимости, то территорию заполнили объёмами, которые в потенциале будут жильём (но на стадии дискуссий их можно подавать как офисные, апартаменты, гостиничные – любые непромышленные).

Визуализация проекта с юго-запада 

По первому пункту важно знать (спекулянты типа Гольдмана не знают, у них онтология не позволяет) что инженерных решений (и – во многом, - хороших архитектурных решений!) – для конкретных условий и задач - ограниченное количество. Ты не можешь придумать пять разных одинаково хороших инженерных решения по твёрдотопливному двигателю в рамках сегодняшнего состояния технологий, и если кто-то придумал три, то остальные пятый-седьмой-девятый варианты будут заведомо хуже. А лучшим будет один.

Почти то же самое в архитектуре: для конкретной ситуации можно найти 2, редко 4 равноценных хороших решений, и все остальные будут заведомо хуже.

Собственно, именно это и делают архитектурные конкурсы: находят лучшие решения от разных авторов.

То есть все лучшие решения для Королевской горы в рамках сегодняшних экономических реалий и состояния архитектурного искусства на ближайшие 25 лет – уже найдены. Двумя конкурсами «Сердце города». И напрасно Гольдман пытался использовать «Стрелку», их контакты с иностранными архитекторами и проч, чтобы «обойти» разработки наших конкурсантов: вышло всё равно хуже, чем средний проект второго конкурса.  

Условно дизайн-проект «Стрелки» по Королевской горе разбит на две плохо связанных части: территория замка (с прилегающими площадками), которая трактуется как обновлённая Центральная площадь; и Дом Советов с окружающей его застройкой.  

«Центральная площадь»

В итоге для «заселения» территории бывшего замка функциями и «активностями» (да простят меня архитекторы за такой термин) были использованы (не смогли обойтись) проектные разработки конкурсов «Сердце города». Вы в этом сами можете убедиться, полистав библиотеку, а я остановлюсь на другом: нужно ли было длить советскую версию Центральной площади, делать ей апгрейт?

Центральная площадь: много воздуха, экзотический растений и мало функций

Дело в том, что советские архитекторы института Мезенцева, когда проектировали дом Советов и Центральную площадь, действовали в парадигме модернистского градостроения и модернистской же архитектуры, и потому сделали рядом с ДС несколько площадей. Две? Три? Четыре? – исчислить трудно, потому что по факту он стоит на пустыре, на вершине холма в сложном ландшафте.

Топонимически и формально там имелась лишь зелёная Центральная площадь с запада от Дома Советов, с фонтанами и розарием, ровно на месте замка Кёнигсберг, в качестве «зелёного поля» на месте бывшего «символа прусского милитаризма».

Ещё одна, безымянная площадь-плац с севера от ДС, предназначалась для майско-октябрьских демонстраций трудящихся и парадов военной техники, поэтому она была замощена брусчаткой (которая выдерживает гусеницы танка). С этой стороны Дома Советов предусмотрена трибуна, с которой вожди партии и парт-хоз-актив мог приветствовать праздничные колонны и процессии. (Анекдот в том, что функционально, в прямом смысле, это и есть советская Парадная площадь!)

В советском проекте функция замещения – одна из центральных: Дом Советов замещал Замок как символ и как функция вместилища Власти; безымянный сквер с юга на месте бывшего Альтштадта замещал средневековый город «благотворной зелёной пустотой». Функция водного каскада – это патетически текущая «в сторону Москвы» вода, способ замещения бывшего средневекового Лёбенихта; идея водных каскадов взята у немецких водных каскадов в верховье Нижнего озера.

Итого, в советской версии планировочного решения возле Дома Советов мы имеем две плохо оформленные зелёные зоны и две площади разного назначения. А по факту он стоит на огромном пустыре, – и это ещё одна причина, почему он так и не был достроен. Одинокий ковбой на вершине холма… (см. знаменитый рекламный кейс ковбоя Мальборо).

В конце «девяностых» (тогда ещё) главный архитектор Берлина Ханс Штимманн охарактеризовал итоги модернизма в ХХ веке в сфере градостроительства как полный провал. Век дал много шедевров в объёмном проектировании, в архитектуре, в дизайне, – но в градостроении модернистская парадигма не дала ни одного позитивного результата за весь ХХ век, - и потому девизом его «соединения» двух Берлинов, Западного и Восточного, было «прогрессивная архитектура + консервативное градостроительство». И сейчас Берлин, во многом благодаря его усилиям, наполнен архитектурными жемчужинами и очень комфортен для проживания – именно из-за консервативной квартальной системы застройки.

Насколько я знаю, пока никто не оспорил его этого тезиса, и тогда понятно, в чём была ещё одна причина неудачи советских властей с домом Советов и Центральной площадью: она ни по образу ни по функции не складывается (и не читается в огромном пространстве) как Центральная и как площадь. Даже если представить себе дом Советов живым и работающим. 

Площадь не может располагаться на вершине холма вокруг одинокого доминатора, ибо площадь должна иметь фронт из фасадов зданий либо вертикальных материальных плоскостей (склона горы, и тому подобное – но вряд ли зелёной стены из деревьев в нашем климате). И если у площади нет хотя бы двух формирующих фронтов (но лучше четыре, конечно), - она разваливается, она не читается. Она перестаёт быть площадью визуально и функционально (как минимум для режима повседневности, а не спорадических ивентов типа парад-фестиваль).

Функциональное зонирование территории 

И поэтому Центральная площадь и в советском её решении, и в решении «Стрелки», которое его продолжает – критически неверный ход, и никакие временные конструкции, «повторяющие контур замка» и формирующие "археологический парк" (чем этот зверь отличается от экспозиции на единичном объекте?), её не спасают.

На Новый Год здесь будет весело. А в остальное время - не факт 

Сейчас, после ковид-атаки, все прежние попытки проектировщиков "изобразить картинку" её повседневной жизни выглядит очевидной глупостью наивным прекраснодушием. Функционального периметра, который бы обеспечил повседневную жизнь площади, у неё нет; получается – площадь для туристов? - и потому разработчики вынуждены рисовать картинки бесконечного фестиваля.

Застройка вокруг Дома Советов

Как мы видим на схеме функционального зонирования, первые этажи Дома Советов становятся транзитной зоной, соединяющей Верхнюю площадь (Центральную) и Нижнюю - каскады и зелёные насаждения по периметру. При этом нижний бассейн Нижней площади смотрится как-то… одиноковато, - но это неважно; пока важна плотная застройка вокруг этой площади и самого Дома Советов в формате «дом-квартал», каждый со своим внутренним двором.

В этом проекте Нижняя площадь – единственная площадь в классическом смысле слова; но именно она не проработана никаким образом. Ни тебе описания функционального периметра, ни детальных рендеров повседневной радостной жизни с непременными скейтерами на первом плане… Ок, тогда описание сделаю это я. Это – торговая площадь, фронт которой образован жилой застройкой, первые этажи которой отданы под сервисы. Здесь на первых этажах рестораны, магазины, сувенирка - и никакой патетики, чисто торговая площадь. Плюс водица льётся для атмосферы и созерцания её из ресторана-кафе, а так как полгода у нас фонтаны не работают и водица льётся с небес, то полгода эти каскады будут стоять омертвевшие (см. каскады на Нижнем озере). 

Красиво же! Визуализация красоты - наше всё. 

И тут стоит спросить – а зачем – сегодня! – нам такой каскад? Устаревший, да ещё на такой огромной Нижней площади? Воды вокруг много, очень много – Нижнее озеро – вот оно; Преголя – вот, рядом! И при детальном рассмотрении такая площадь с каскадами – не более чем дань советскому проекту, логика которого сегодня не актуальна. Все потенциальные «активности» сосредоточены проектом на Верхней, Центральной площади, и в наших реалиях даже её проблемно заполнить чем-то осмысленным, она также слишком большая для «исторических» размеров. А тут ещё советский проектный рудимент в виде каскадов… в общем, получается достаточно очевидный следующих ход: впоследствии легко на этом месте поставить ещё пару домов-кварталов, на радость девелоперу – но когда проект пройдёт сито общественных обсуждений, конечно! А раз так, то и не надо прорабатывать Нижнюю площадь, господа архитекторы: не для того она здесь нарисована.

Северная (от дома Советов) площадь у «Стрелки» легко застраивается очередным безликим кварталом, и здесь разработчики делают ещё одну ошибку: они оставляют дом Советов в символическом одиночестве на вершине холма. Он – Гулливер среди лилипутов. Данным проектом не предусмотрены дополнительные здания-символы, которые бы составили королю – свиту: проект ведь – БЛАГОУСТРОЙСТВА общественных пространств, а не архитектурной ре-витализации Королевской горы, как ставилась задача в конкурсе «Пост-замок». То есть собственно АРХИТЕКТУРНАЯ и градостроительная задача заместилась задачей – благоустроительной, приспособлением советской планировки под некие общественные нужды и принципиальной застройкой «свободных» территорий. Монетизация форева.

При анализе этой застройки сразу возникает вопрос по транспортной схеме. Да, была идея соединения ул. Шевченко и Моспроспекта полноценной улицей – неплохое транспортное решение, взятое из конкурсов СГ; но оно очевидно не покрывает необходимость транспортного обслуживания застройки (и территории): нет сети межквартальных улиц (см. тезис Штимманна про консервативное градостроительство). А само прохождение улицы вдоль фасадов домов на Зарайской гарантированно провоцирует бунт жителей этих домов против всего проекта в целом.

Как итог – дом Советов остаётся великаном среди карликов, и предложенный проект никак не решает собственно градостроительную и символическую проблематику территории, не даёт никаких ответов почему Центральная площадь станет второй, а то и первой главной площадью города; как она будет жить в повседневности вне спец-ивентов – кроме частичной материализации призрака замка, которая в этом решении рискует остаться безлюдной, за вычетом времени турсезона и необязательных фестивалей. 

И в конце-концов, в чём, собственно, выражается достоинство сегодняшней эпохи? В каком здании или объекте? В фестивалях? полноте! на Королевской горе есть символ немецкой истории (замок-призрак, данный нам в фундаментах), есть символ истории советской, - и вот уже 30 лет пост-советской истории прошло, но мы по-прежнему в коротких штанишках, фестивалим бесконечно. Не можем родить позитивный символ нового времени и решить-таки королевский цугцванг, доставшийся нам в наследство от председателя обкома КПСС Коновалова и его градостроительных деяний.

Естественно, ландшафтные архитекторы и не могли разрешить символические, функциональные и градостроительные проблемы Королевской горы хотя бы в той степени, как это сделали проекты-победители первого и второго конкурсов «Сердце города», ибо их инструмент не соответствует такому роду задач. Постановка задачи оказалась важнее импортного разработчика с дипломами и наградами не по профилю задачи. (А можно ещё просто делать документ, не решающий вообще никаких проблем, но ставящий галочку в документообороте).  

Но зато дверь для монетизации территории вокруг Дома Советов проект "Стрелки" открывает неплохо.

Бывшие советские каскады в ожидании воды

PS.

Недавно губернатор анонсировал публикацию концепта некоего инвестора по застройки этих 3 с лишком гектар до конца августа 2020 года.

Что ж, посмотрим, решают ли новейшая концепция настоящие проблемы территории и центральной части города, или это очередная монетизация землицы в самом сердце города.

А вы как думаете?)

Что не так с концепцией культурно-образовательного комплекса на острове Ломзе\Октябрьский?

Намёк президента

Для начала напомню. Год назад, 8 января, Владимир Путин во время своего визита в Калининград заявил, что "Появление культурно-образовательного центра, какой планируется построить на острове Октябрьский, кардинально изменит жизнь региона". Что значение комплексов (их будет несколько по всей России) «огромно для раскрытия культурного потенциала регионов», а также для «гармоничного развития» и «самореализации граждан». «Это возможность познакомиться с мировыми шедеврами и ведущими артистами», — подчеркнул президент и заявил, что главная функция центров — образовательная. «Это изменит жизнь региона кардинально», — заявил президент. А 9 марта обнаружилось, что никакого обсуждения концепции будущего центра-комплекса не было, и пришлось президенту Путину поручить развернуть экспертное обсуждение концепций создания и функционирования культурно-образовательных и музейных комплексов на острове Ломзе-Октябрьский.

Итак, выглядеть культурный центр будет так. 

"Горизонтальное архитектурное решение" комплекса является ответом на сложные грунты Ломзе\Октябрьского: скорее всего применят висящие сваи, а  в этом случае нагрузка должна быть равномерна по всей площади (как в Янтарь-холле в Светлогорске).

На старте проект включал в себя филиал Большого театра, хореографическое училище и специальный интернат для его учеников, консерваторию, а также большой музейный комплекс — ко-продукция Третьяковской галереи, Эрмитажа и Русского музея. Смысл этого проекта для России (а если точнее – для тех, кто принимал решение) довольно прост и очевиден: инкрустация дальних провинций филиалами крупных культурных национальных институций. Дальнейшая культурная колонизация провинций, украшение их крупными бриллиантами искусств и культуры и ещё большего заякорения на Россию, дабы те не думали, не отпадали и не помышляли, а развивались в творческих направлениях.

Функционал и не-обсуждение

Как это принято в сегодняшних информационных эонах, официальная информация по концепции будущего федерального культурного центра была тороплива, расплывчата и в основном оперировала картинками сооружения и миллиардами будущих затрат, а не смыслами. Цифрами, а не целями. Архитектурный облик комплекса и его стартовый функционал были представлены на заседании Совета по культуре при губернаторе, но толком его не обсуждали, потому что трудно обсуждать расплывчатые параметры и неопределённые намерения. Тем более что вице-губернатор, курирующий культуру (на тот момент) Гарри Гольдман в своей обычной манере уверял, что «всё уже решено» и это просто информирование, а не обсуждение. Были показаны картинки, озвучены цифры, никто не анализировал функционал будущего комплекса и не требовал такого анализа от докладчика. Дарёному коню в зубы не смотрят, радуйтесь, что такое приходит к вам регион! – читалось в глазах докладчиков, и мы радовались. И даже спустя год радуемся, но всё меньше: президент-то - поручил – велел? – намекнул? – обсудить концепцию, а обсуждения всё нет. Так что придётся обсудить и проанализировать в инициативном порядке: нам ведь, калининградцам, придётся этим пользоваться, и уж лучше иметь в хозяйстве дельный инструмент, а не декоративный.

Замысел в целом хорош, но грешит традиционным для России (пост)имперским колониальным сознанием и разделением на метрополию\провинцию. Другого, впрочем, «у нас для вас нет». Но, может, можно концепцию сделать осмысленней? Стратегически точнее бьющей в цель? Улучшающей общий культурный баланс страны, а не только лишь КО? («А что, такое возможно?» – «Ну, если преодолеть радость и имперское сознание, то – да!»).

Понятно, что Федерация хочет поделиться с нами самыми лучшими достижениями русской цивилизации, и это не только «Искандеры», но и, например, русская балетная школа. Но, с точки зрения анализа рынка труда и регионального и странового спроса на культурный продукт и на специалистов, самым сомнительным среди перечисленного выше функционала выглядят как раз «филиал Большого театра и хореографическое училище». Пардон, но эти выпускники должны где-то потом работать и зарабатывать своим трудом и квалификацией, на которую столько потрачено рублей – и лучше, чтобы это была Россия! Даже при самом первом приближении выясняется, что рынка трудоустройства для таких специалистов нет ни в Калининграде, ни в России. В Калининграде бессмысленно создавать крупный балетный театр и крупный же театральный комплекс: миллион человек населения области и слабые в этой части традиции не дадут нужного числа зрителей-потребителей, даже с учётом наплыва туристов в сезон. А если говорить про образование, то в Большой России эта ниша на рынке труда также не испытывает дефицита специалистов, существующая система подготовки кадров вполне справляется со своей задачей, и образовывать новые таланты на новой Калининградской почве острова Октябрьский мы будем в новом прекрасном комплексе прямиком на биржу труда[1].

Вход-акцент

Всё гораздо лучше с большим музейным комплексом, который также уточняется в концепции, но год назад виделся ко-продукцией Третьяковской галереи, Эрмитажа и Русского музея. Запасники этих музеев заполнены шедеврами, которые не могут увидеть свет в связи с ограниченными площадями под качественную экспозицию, - и создание музейной площадки на краю двойной провинции России\Европы очень логично. Расширение контекста «региональной истории» искусств до истории мировой\Российской – хорошая стратегия культурной политики в регионе, где сравнительный ряд имеет двойную (историческую) экспозицию. Тем более, что существует мировой тренд на посещение музеев и на умножения числа филиалов крупнейшими музеями, - а, как мы знаем, сегодня невозможно привезти в Калининград крупную качественную выставку из-за отсутствия площадок с нужными требованиями по площадям, климату, освещённости, охране и прочим деликатным вещам.

Теперь такая площадка будет, и это очень хорошо.

Совершенно логично, что с началом реализацией проекта и запуском дирекции будущего комплекса (которая пока помалкивает) возникает трансформация первичных замыслов, но об официальном статусе этих трансформаций публика пока извещается постфактум. Что обсуждать, Владимир Владимирович – слухи? Случайные протечки в информационном молчании? Вот все и помалкивали, пока в декабре прошлого года «КП-Калининград» не написала: «По поручению президента России, в рамках создания культурно-образовательных комплексов до 2024 года в четырёх российских городах - Владивосток, Калининград, Кемерово, Севастополь будут построены филиалы Российского государственного института сценических искусств (Санкт-Петербург). Обучение в филиалах будет проходить при соблюдении самых высоких профессиональных стандартов. Занятия в филиалах начнутся уже с 2020 года на арендованных площадях. Известно, что в Калининграде открытие филиала РГИСИ состоится весной 2020 года. С площадкой вопрос решится в начале 2020 года. Сегодня разрабатываются рабочие программы и направления обучения, формируется команда, включая руководящий состав. После открытия до осени каждый месяц будут проходить творческие субботы РГИСИ, где можно будет поближе познакомиться с деятельностью института и побывать на мастер-классах преподавателей Школы креативных индустрий (структурное подразделение института)». Отлично, хоть какая-то определённость!

И вот, например, образец структуры студий «Школы креативных индустрий», явленный в Фейсбуке в феврале 2020 года. Набор студий прекрасен, но непонятно, почему именно этот набор, в каком объёме, какого качества образование будут давать эти студии, каковы перспективы трудоустройства и проч. То есть Российский государственный институт сценических искусств (Санкт-Петербург) позвали заполнить содержательный вакуум будущего центра, он оттиражировал свои специальности в Калининград (какой ВУЗ откажется это сделать, если есть федеральный\частный заказ?), но никто не обсуждал необходимость всех этих специальностей именно в Калининграде: пока что это набор благих пожеланий, не отягощённый ни анализом рынка, ни прогнозом его потребностей на 10-20 лет. Перед нами ситуативная франшиза, реакция на модные тренды и тиражирование продукта вне зависимости от реального и перспективного спроса на рынке труда и рынке услуг.  

Любопытно, что из всего этого набора студий менее всего сомнительна студия дизайна. Очевидно расширяющийся рынок спроса на квалифицированных специалистов (и региональный, и Российский, и международный), и в этом направлении специалистов можно и нужно готовить, а вот будущий спрос для всех остальных специальностей – большой вопрос… Нюанс только в том, что для Санкт-Петербургского университета сценических искусств специальность «дизайн» явно факультативна, так что мы можем получить очередную симуляцию: модная риторика на эту тему нынче употребляется к месту и не к месту. Всерьёз о месте этой новой школы среди сегодняшний тенденций, школ и дизайнерских институций России\Европы никто не говорит, но о таком уровне стратегирования в последние годы мечтать не приходится. Вам велели радоваться – вот и радуйтесь!

Да мы радуемся, радуемся.

Куда делось «обсуждение»? Синдром «решалы»

Теперь стоит уточнить, почему никто с нами не собирается ничего обсуждать, хочет того Путин или не хочет. (С вами тоже, если вдруг вы – не мы).

Так сложилась система принятия решений.

Система сложилась вокруг позиции «решалы», реального или имитационного, который продаёт на рынке своё умение «решать проблемы» (они себя гордо именуют «переговорщиками»). В их интересах монополизировать все существенные дискуссии, чтобы они не выходили за пределы узкого круга, потому что если обсуждают (с возможностью повлиять на решение) многие, то «решала» теряет монополию, пусть даже призрачную (как это было с Гольманом) и это сказывается на монетизации его связей. И потому они будут блокировать реальное обсуждение любого крупного проекта, - что легко сделать, напугав политиков непредсказуемым ходом дискуссий, появлением спекулятивных диспозиций, троллингом конкурирующих группировок и прочими сопутствующими явлениями. («Кто все эти люди?! Зачем их слушать?! Это всего лишь мнение!»).

Собственно, именно это демонстрировал вице-губернатор Гарри Гольдман, когда представлял на Совете по культуре (пока что единственной формальной относительно экспертной площадке обсуждения культурных проектов) что статую Александра Невского (с предсказуемо плохим результатом в итоге), что упомянутый проект федерального культурного комплекса на Ломзе, что многое другое. В его интересах было сделать совет по культуре декоративным – он его таковым и сделал.

Оно было бы некритично, будь «решалы» образованными и национально ориентированными лоббистами, а не обычными спекулянтами, бегущими ответственности, но… «Других решал у нас для вас нет!» Самый провальный их результат там, где проблема не «в отношениях», по поводу которых можно договариваться, а где проблема имеет характер объективного незнания, в котором неочевиден способ его преодоления. «Переговорщик» в принципе не в состоянии решать проблемы класса «дом Советов» или даже «Раскоп на Королевской горе»: там не с кем «договариваться», там нужно инженерно-концептуальное решение, которое как раз-таки можно найти только через открытую дискуссию экспертов (концентрацией чего явились в своё время конкурсы «Сердца города»). Никакая «Стрелка» после такой дискуссии-конкурса ничего лучше придумать не может: всякая инженерно-архитектурная проблема имеет ограниченных набор качественных решений.

Найти приемлемое технологическое решение музеефикации раскопа сегодняшняя система "переговорщиков" не в состоянии.

Но признать это равносильно дисквалификации, и потому «решалы» (Гольдман ушёл – придёт другой на его место; позиция бессмертна) будут имитировать всякие демократии, избегать содержательных публичных дискуссий и будут максимально противиться конкурсам и обсуждениям и делать их имитационными. «Зачем? Мы всё решим сами!»

Но вот качественно – не могут, увы. Раскоп зияет, дом Советов ждёт участи, мрак покрывает город Ершалаим Калининград, в котором мраке тёмные фигурки перебегают с берега на берег и велят нам радоваться даренному коню. Да мы радуемся, радуемся! Франшиза случайных институций – это именно то, о чём мы мечтали последние 30 лет. И то, что поможет региону со сложным историческим и геополитическим контекстом чувствовать на себе заботу России-матушки.

Что нужно в страновом контексте в новом культурном комплексе в Калининграде?

Ок, а что бы я предложил в новом комплексе? «Критикуя – предлагай», как говорили в комсомольские времена.

Для этого надо создать беспрецедентный проект (по содержанию, не по деньгам – деньги те же, что и на франшизы), который одновременно решает несколько задач локального и странового масштаба.

·         Решает проблему тотального проигрыша советского и российского Калининграда немецкому Кёнигсбергу в части архитектуры и качества городской среды. Проиграв в этой части прошлое и (частично) настоящее, посредством нового культурного комплекса можно выиграть будущее.

·         Для этого логично опереться как на традиции ВХУТЕМАСа, так и на Баухаус, обоим которым недавно исполнилось по сто лет.

·         И для этого нужно учредить в Калининграде новую архитектурно-дизайнерскую школу, опирающуюся, как в своё время ВХУТЕМАС, на передовые разработки в строительной сфере – на промышленную 3D-печать и вытекающую из ней новую тектонику и эстетику.

Как ВХУТЕМАС видел нашу Сельму 100 лет назад. http://tehne.com/node/4248

Поясню. Как мы помним, обе прославленные школы, ВХУТЕМАС и Баухаус строили новую эстетику и архитектуру исходя из тех возможностей, которые давала новая строительная технология, - тогда это был железобетон и промышленное строительство. Отсюда вытекали поиски новой тектоники и формообразования, наложенные на антропологические «поиски» и «кристаллизацию» нового человека. «Новейший человек» нынче кристаллизуется в основном благодаря соцсетям и горизонтальным связям, а вот техника 3D-печати позволяет совершить прорыв в архитектуре, как это сделали сто лет назад две легендарных школы архитектуры и дизайна. И даже понятно, что не стоит тратить 3D-печать и расходные материалы на весь корпус дома – это дорого; зато такая технология позволяет делать каркасы новых форм (как это было с изобретением готического кирпичного каркаса); арочные фермы иных конструкций и прочности и, соответственно – принципиально новую архитектуру.

И вот такую экспериментальную высшую школу архитектуры и дизайна для такой новой архитектуры[2] логично было бы сделать в Калининграде в том самом федеральном культурном комплексе. Для передовых разработок и умножения российской славы на европейских брегах. А где ещё, Владимир Владимирович? Здесь, в Калининграде. Прекрасный стартап в масштабах страны с перспективами внешних и внутренних рынков; не надо догонять, когда есть шанс опередить на старте.

А теперь главный вопрос: на основании каких специалистов? Институций? Опорных содержательных и технологических точек?

Тут мне ничего, кроме Санкт-Петербурга (и, может быть, Орхуса в Дании) в голову не приходит. Желателен Санкт-Петербург, желательно Балтийское море - наверное, институт имени И. Е. Репина – и уж точно не МАРХИ, который опростоволосился и со студенческим конкурсом на Музей Философии (ах, это был не ваш проект, а просто сумасбродного вашего профессора?) и с «ганзейскими хрущёвками», сделав симметричный декор-фасад на асимметричном здании дома-«сталинки». Может, у вас (если вы – не мы) найдутся более сильные решения по «материнским» институциям, - что ж, давайте обсуждать.

МАРХИшный фасад, Ленинский проспект, Калининград

Можно, конечно, продолжить обсуждать российскую культурную колониальную политику и её проецирование на остров Ломзе посредством случайных франшиз, но это неинтересно. Да и мелковато для Калининграда, скажем честно, с его архитектурным бэкграундом.

Вот и президент Путин нам - велел? – просил? – намекал? – сначала обсудить, а затем сделать что-то настоящее в масштабах страны, а не очередной копипаст. Правда, заниматься теперь этим придётся не правительству Медведева, которому год назад «поручал обсудить» Путин, а правительству Мишустина.

Ну, и нам с вами. 

PS. UPD от 04.04.2020

А сейчас, на фоне коронавируса, самое время сделать апгрейт мега-проектам на территории КО, их функционалу и политическому смыслу.
Подискутировав с экспертами на тему "а что же на самом деле нужно Калининградской области из культурного арсенала страны" понял, что упустили мы все самую очевидную вещь: янтарь. Пока у нас не будет высшего художественного образования с акцентом на его обработку, никогда мы Гданьск не то что не обгоним - даже близко не подползём!
И потому логично сделать в новом культурном центре - филиал бывшей "Мухинки", а ныне высшего художественно-промышленной академии им. Штиглица. Хотя она не ориентирована на ДПИ, декоративно-прикладное искусство, но она сильна технологичностью, и именно этого в промышленных масштабах нам не хватает. Вспомните, как к этой теме подходила Кёнигсбергская мануфактура после 1-й Мировой войны, пригласив Брахерта и других художников для создания прототипов и малотиражных серий!

---

[1] Помните, как к нам в Калининград по программе переселения приехал из республики бывшего СССР оперный певец? Да, ему на полгода нашли местечко в филармонии, но у нас не оперный город, и история закончилась ничем.

[2] Назовём её условно через не существующий пока стиль «дигитал-готика», ибо «новая арочная ферма», просчитанная ИИ, неизбежно тянет за собой эксперименты в области форм зданий и проёмов в стенах.