вторник, 29 сентября 2015 г.

КОНКУРС «ПОСТ-ЗАМОК» 2015 ГОДА: сколько было "замков" и куда вели "пост-..."-версии? ЧАСТЬ 2, чудесная

(продолжение, начало здесь)

Драматургия работы жюри конкурса "Пост-замок" сложилась настолько невероятная, что требует отдельного письма, - а как описать чудесное обычным языком? без курсива и дополнительных измерений? никак, никак... 


Опыт анонимности и загадки. День первый, перед обедом


Анонимность проектов внесла сильную интригу в драматургию голосования. Перед тобой 49 проектов, и авторство визуально определяется только для нескольких. Вот Тревор Скемтон со своей очень характерной манерой рисунка; его в две секунды определили все, и политическая часть жюри, и профессиональная. Вот калининградцы с домашними заготовками и тщательно прорисованным замком; три штуки. Это какие-то итальянцы, судя по графике и культуре подачи материала. 
Николай Цуканов, Юрий Аввакумов, Марина Оргеева, 
Александр Ярошук и Ханс Штимманн
А где Явейн? Должен же он где-то быть! – в игру «найди Явейна», наверное, сыграли все члены жюри.

Процедурно жюри организовало свою работу следующим образом. С 1 сентября все 49 проектов жюри смотрело в закрытом онлайн-режиме на сайте Бюро, кроме роликов и презентаций, которые по правилам конкурса были присланы ко дню рабочей сессии. По сбору в Калининграде 8 сентября и выбору председателем Барта Голдхоорна, жюри выслушало экспертов, которые дали обзор всех 49-ти проектов. Те пояснили принцип группирования - «историзм», «скульптура» и пр., и отметили, на их экспертный взгляд, достоинства лучших. Затем жюри осмотрело экспозицию на предмет «отрицательной селекции» - исключения из дальнейшего обсуждения тех проектов, за которых никто из 9 членов жюри не подаст голоса.
Сергей Скуратов и Андрей Кропоткин
Отсеяв 12 проектов, оставшиеся 37 просматривали на экране для дальнейшего формирования «лонг-листа». 
Если возникали вопросы, то просматривали ролики или презентации, присланные к проекту. В итоге, к позднему обеду была сформирована 10-ка лидеров с учётом разнообразия «типологических корзин». В десятку проекты включались за достоинства, а в дальнейшем они не проходили «в шестёрку сильнейших» преимущественно за недостатки (чтобы вы понимали «смену фильтров» на каждом из этапов отсева).
После обеда началось самое интересное.

*                             *                             *
Впрочем, неточно.
Знамения начались ещё до обеда, но до поры они не были распознаны в таковом качестве. Сначала Ханс Штимманн, после начала работы жюри, строго спросил у мэра Калининграда, «почему Консолидированная планировочная концепция делалась фирмой, взявшей второе место, а не первое, в прошлогоднем международном конкурсе "Королевская гора и её окружение"? Это против международных правил!» 


Ольга Мезей, Александр Ярошук и Ханс Штимманн
После некоторой паузы изумления политической части жюри я пришёл к Ярошуку на помощь, и объяснил въедливому Хансу, что начинали эти фирмы работать вместе, что «Верхний город» у французов получился лучше, зато у Явейна лучше получился «Нижний город» - а первый этап у нас запланирован именно по «Верхнему городу», и потому французы получили предпочтение. Но за Явейном всё равно остаётся «Археологический парк»! 
Сурово подождав, пока переводчица это всё переведёт, Ханс Штимманн смягчился и вручил Ярошуку (не спрашивайте меня, почему именно ему!) странную посылочку с берлинскими штемпелями. 
В посылочке была белая гипсовая женская голова с разверстыми устами, каковую мэр всем продемонстрировал, положил назад в посылочку, и все забыли про голову, так как впереди ждало самое интересное: голосование по проектам.
Это был дообеденный сигнал, который мало кто осознал. Но, даже неосознанный, он добавил в происходящее некоторую толику … странности, так скажем.
Вторым дообеденным сигналом был тот факт, что за самый сырой с точки зрения подачи; за самый визуально непроработанный проект – за 311, - за его вхождение в 10-ку лучших проголосовали Штимманн, Голдхоорн и Блумквист. Странно…
Политическая часть жюри попросила профессионалов после обеда обсудить 10-ку сильнейших и дать завтра свои предложения по финальному распределению мест, чтобы вместе распределить призовые места... А после удалилось до следующего дня по своим политическим делам. Ну что ж, имеют право...
Рабочая сессия жюри, просмотр проектов на экране
После обеда профессиональная часть жюри собралась на продолжение рабочей сессии, и тут началась цепочка непредсказуемостей.

Кино невидимых скрижалей. День первый, после обеда 



Штимманн испросил у председателя слово, и попросил показать на экране крупно генплан 311 проекта.
... Но давайте я расскажу, кто такой Штимманн. Многие его знают как главного архитектора Берлина в исторический момент "сращивания" новой-старой столицы Германии, её ГДР-ской и ФРГ-ской частей, в единое целое. Или как действующего члена Градостроительного совета Москвы. Но для нашего конкурса оказался гораздо важнее его опыт участия в организации конкурса на "Гумбольдт-форум" в Берлине, и один важнейший факт, про который мало кто помнит: Ханс Штимманн родом из Любека. Из вольного ганзейского города Любека. И именно градостроительной послевоенной судьбе Любека посвящена его книга, которую он мне презентовал полтора года назад во время знакомства. 
Ханс Штимманн
И уж что-то, а генетику исторических планов этот Ханс умеет читать, как мало кто умеет.

- Вот из-за этого чёрно-белого плана проект 311 у меня в фаворитах, - сказал он. Все присутствующие (кроме Голдхоорна и Блумквиста) с изумлением воззрились на генплан: фаворит? что он говорит?..
Штимманн говорил минут десять, прося дать то один ракурс планшета на экран, то другой, укрупнить, отодвинуть, - и за это время из невнятного и непрорисованного проекта перед присутствующими ясно выкристаллизовалась мысль проекта-311, замысел, элегантное решение конкурсного задания, и абсолютно другая логика, чем у всех остальных проектов.
 Всё ещё не веря в произошедшее, Аввакумов попросил показать презентацию. «1 Проект = 5 общественных пространств» - было написано на первом слайде. Схемы, никакой музыки, никаких роликов. Просто схемы, заголовки на двух языках, и немного – очень схематично, - фасады. В монохроме, как учат в хороших европейских архитектурных школах (архитекторы ведь не дизайнеры).
В конце презентации Аввакумов, среди всеобщей висящей тишины изумления, включил микрофон и сказал:
- Господа, я нас поздравляю! У нас есть явный и очевидный претендент на второе место!

После этого решили ещё раз внимательно осмотреть на экспозиции всех 10 проектов из шорт-листа. Организаторы конкурса в обеденное время сдвинули «лучшую 10-ку» в центральный проход, и теперь в этом нешироком бульваре столпилось жюри, в основном возле 311 проекта. 
- Но кто же это может быть?! – вопрошали друг друга Аввакумов, Скуратов и Голдхоорн («московская» часть жюри). Было очевидно, что это а) одиночка, б) молодой одиночка, и в) у него другие мозги и другая логика. И он по-своему решил практически всю программу конкурса.
- Похоже, какой-то студент прошёл практику в «Проект «Меганом»» и теперь выдвинулся сам, - предположил кто-то из московских членов жюри. 
(Где-то далеко, в запредельном пространстве мироздания, где расположена подспудная вселенская механика, на окаменевшую ветвь пала капля, вошла в высохшие корни, наполнив их первичным импульсом жизни. Древнейшая чаша Самбии, качнувшись, перевернулась ложем к небу, породив звон, как будто это колокол, а не чаша. Мир зафиксировался в новом, прежде невероятном положении).
- Похоже, похоже, да… - согласились остальные "москвичи", и дальше уже между собой называли этот проект просто «Меганом».

…Дорогой Конрад Карлович! ты, как метафорическая фигура Идеального Калининградца, собственно и проживаешь там, где расположена эта подспудная механика и эта древнейшая чаша, и потому с тобой можно начистоту. Я нечасто присутствовал в ситуациях, которые все присутствующие, абсолютно друг с другом не сговариваясь, ощущали как момент Фазового Перехода и Нарушение Привычного Хода Вещей. Здесь ещё можно много сказать слов с заглавных букв, но все они будут синонимом одного-единственного.
Голдхоорн впоследствии скажет: 
"Этот проект можно было описать 
словами"
И это была именно она, ситуация предощущения чуда и сказки.
Дело в том, Конрад Карлович, что топ любой творческой профессии, даже самой вольной, заполнен старцами. И топ российской архитектуры тоже заполнен седыми прекрасными мужчинами, у которых фирма-команда от 20 до 400 человек, и они купно делают проекты, и побеждают в солидных конкурсах (молодёжные конкурсы не в счёт), и они все друг друга знают на этом поприще, и последние 20 лет соревнуются, прекрасно зная, что друг от друга ожидать… но все они были когда-то 30-летними никому не известными парнями, и мечтали в одиночку выиграть крутой конкурс и сразу прыгнуть в… другое измерение. В другой мир.
Они все когда-то об этом мечтали, Конрад Карлович. Им всем было по 30. И вот сейчас, прямо на их глазах и их руками, эта мечта для кого-то становилась реальностью.
Барт Голдхоорн и Юрий Аввакумов
Ведь если профессия не предоставляет такого шанса, и снизу доверху занята старцами, которые бесконечно распределяют шансы друг среди друга, - такая профессия рискует вымереть в качестве пространства живой мысли. И потому, уж коли расположились обстоятельства, дело чести седого прекрасного мужчины - этому неизвестному молодому анониму с совсем другими мозгами дать шанс прыгнуть в другое измерение.
Примерно такая же ситуация была с конкурсом 2008 года на Центр современного искусства в Перми, в котором Заху Хадид обошёл никому не известный тогда Борис Бернаскони.

Собравшись опять за столами, жюри просмотрело ролики и презентации «короткой десятки» исходя из трёх параметров: реалистичные проекты (кандидаты на первое и второе место) – которые легко членятся на этапы, не требуют сверхъестественных инженерных решений, дают своё решение нового\старого образа, корректно работают с «наследием» и пр. Нереалистичные, но интересные и с оригинальной мыслью - кандидаты на два третьих места.
И чем больше обсуждалась «десятка» и всё ближе подходил момент выбора претендента на первое место, тем сильней сгущалось ощущение чего-то невероятного.
По всем раскладам, по-честному и без всяких передёргов, проект 311 был реалистичней ближайшего соседа – 131 проекта. Тот был лучше проработан, лучше исполнен графически, но у него было хуже членение на этапы, сложнее инженерные решения и не было той простой ясности проекта 311 «1 Проект = 5 общественных пространств», и игры с Домом Конвента как с генетическим кодом и замка, и Дома Советов, и нового Пост-замка. И 131-й был более рискован экономически. А, например, если говорить об образе, то в отличие от проекта 101 у 311-го очень деликатное соседство нового - с элементами наследия, новые здания «не перекрикивают» исторические объёмы, а корректно их дополняют, что говорит о хорошем вкусе автора. Плюс – пропорции площадей и зданий имеют свою «ансамблевую логику»…
Где-то сщёлкнулись замочки и скрижали, начали расти и множиться ветви, и со всех сторон выходило, что проект 311 должен стать победителем[1]...

Сергей Скуратов
…- Прекрасно, - наконец, сказал Скуратов. - Мы все понимаем: 311-й достоин первого места. Но теперь надо в этом убедить политиков!
…Всё это время, параллельно обсуждению жюри, в конференц-зале предавались тихому броуновско-обеспечительному движению работники нашего Бюро, наши партнёры и ответственно-архитектурные лица города и области. 
Всё вышеперечисленное происходило на их глазах: Вячеслав Генне (главный архитектор Калининграда), Светлана Сивкова (директор нас приютившего музея Мирового океана), Алла Иванова («министр иностранных дел» правительства области), Михаил Бочкарёв (зам. руководителя агентства по градостроению области), операторы, журналисты и фотографы пресс-служб и нашего Бюро, эксперты Бюро Ольга Мезей и Олег Васютин, ответственный секретарь конкурса Надежда Белешева и многоязычная Лина Крамень, проект-менеджер Бюро Ольга Маркова и архитектор-реставратор Данила Котов...
Олег Васютин
Все мы были свидетелями этого негромкого превращения проекта-«гадкого утёнка» в лидеры; во всех нас было ощущение необычайного. Чудесного. На наших глазах прямо вот сейчас происходит сказка. «Гадкий утёнок» и «Золушка» одновременно. Голливуд какой-то; кино невидимых скрижалей.  
Спокойно и неспешно, чтобы не расплескать интонацию «Но теперь надо в этом убедить политиков!», жюри отправилось в гостиницу. 

В почтовой коробке, которую забыл городской голова, лежала голова Фамы, богини славы и молвы, уменьшенная копия с головы фигуры, что вскоре встанет над главным порталом Гумбольдт-форума. Это был такой "привет" от бывшего берлинского королевского дворца бывшему Кёнигсбергскому замку. Уста богини были приоткрыты и дули в невидимую трубу, добавляя небесной механике Королевской горы движения и поворачивая оживающие древнейшие скрижали с драконовыми собаками, королём, женщинами и генеалогическим древом, из положения "сон" в положение "явь". 
В разумении Фамы это была не сказка, а сага. 



Тёмная лошадка и меловой круг: день второй


...На второй день «профессионалы» собрались в конференц-зале загодя и медленно бродили среди стендов с проектами. Они, как опытные режиссёры, сценировали аргументы и контр-аргументы для «политиков».
Однако всё пошло не по плану.
Кропоткин пришёл раньше других.
- Ну, показывай первое место! – с места в карьер попросил он меня.
Я подвёл его к стенду, и начал издалека. Пока я издалека медленно и убедительно, как мне казалось, подводил главную мысль к логичному итогу, Кропоткин пронзил взглядом опытного застройщика проект 311 и сказал с изумлением:
- Так он же абсолютно реален! 
Было видно, что председатель горсовета ожидал чего-то иного. Каких-то несбыточных замков и воздушных копий замка с акварельными фасадами. 
- Именно, - сказал я. – Абсолютно реален.
- И на очереди легко делится… И это первое место, по мнению профессионалов?
- Да.
- Присоединяюсь! – решительно сказал Кропоткин, и поставил 311-му "1 место" в таблице голосования. – А где второе место?..
Тут подошли остальные члены политического жюри, заново осмотрели "десятку лидеров" и расселись за столы обсуждать. 

...- Тут участники звонят, спрашивают, можно ли присутствовать на пресс-конференции? – подошла ко мне ответсекретарь конкурса Надежда Белешева. Я сразу представил себе калининградских архитекторов старой школы, которым никогда ничего не нравится, и хотел уже сказать «нет», но что-то меня остановило. То ли вот это вчерашнее ощущение «внезапного возможного чуда», то ли закончилась «нет-энергия», то ли голова богини в ящике, которую по приходе обратно забрал себе Ярошук, вдруг легонько дунула в мою сторону…
- Да пусть приходят, уже всё равно ничего не изменить! – махнул я рукой, и сразу же забыл про участников, так как рядом разворачивалась дискуссия жюри по призовым местам. Профессионалы мягко и торжественно вели политиков по коридорам неизбежности победы 311-го проекта.

*       **       *

…особенным моментом второго дня стало, как теперь уже ясно, не сама дискуссия по распределению мест (профессионалам довольно легко удалось убедить политиков по 1-му и 2-му местам, и тяжело – по третьим). Особенным моментом драматургии конкурса стало объявление имён победителей и последующие чудеса. 
После голосования и определения номера победителей в конференц-зал впустили прессу и приглашённых. Перед объективами и замершими взглядами председатель жюри Барт Голдхоорн распечатал у победившего проекта пакет с именами его авторов, и обнаружил там две никому не известные фамилии. 
ИП Тимохин – заявитель, и Антон Сагаль – автор. Калининград.
Кто такой Тимохин? И кто такой Сагаль?!!
- Калининград!? - воскликнули все, и посмотрели друг на друга с надеждой: может, кто-то знает Тимохина?.. Мы же все здесь друг друга знаем!.. во всяком случае, думали так до этого момента…
- Ладно, Тимохина не знаем - а кто такой Сагаль? – Никто не знал ни того, ни другого. Ощущение нереальности, возникшее вчера, усилилось до критического и опасного. (Запахло Гоголем, а не Гофманом; и не Голливудом, а киностудией Довженко, недоученным философом Хомой Брутом).
Решили не делать большой паузы и вскрыть конверт со вторым местом.
Вскрывал конверт губернатор. Под номером 131 оказался не кто иной, как наш старый знакомый… Никита Явейн со своей командой.

Судя по выражению лиц жюри, в игру «Угадай Явейна» не выиграл почти никто.
Объявление Цукановым авторов проекта,
занявшего второе место 
Реальность продолжала быть нереальной, но из опасной и непонятной приобрела черты сказки, в которой всё заканчивается хорошо. Вместо Гоголя – Гофман, и уже даже легкие нотки Андерсена. Явейн – это понятно и хорошо. Тимохин – непонятно и неясно ещё, хорошо или нет, это сиречь риски неясности, а вот Явейн - уж точно неплохо, это вполне ясно. Даже очень хорошо, вот что скажу…
Конверт третьего места, с Домом Советов, губернатор поручил вскрыть вице-губернатору Александру Рольбинову, который неофициально числился «заинтересованным в Доме Советов», местный секрет Полишинеля. Рольбинов стеснительно прочитал на камеры: «Алессандра Рампаццо и Пьетро Колонна, Италия». (- Почему им третье место? – читалось в его взгляде. – За что?!!!).
Второе третье место взяли испанцы.
Конверт проекта 173 губернатор поручил вскрыть Ольге Мезей, которая и объявила, что «Специальный приз жюри «За лучшую мечту» получает коллектив… Артура Сарница!
(«Сколько «говорящих фамилий» у итальянских архитекторов! - отчего-то подумал я. - Петро Колонна, Франко Стелла, Николо Привеледжио – был такой участник первого нашего конкурса… Красиво!») – и в этот момент пресс-служба губернатора скомандовала прессе выстроиться «на подход». Жюри расселось за столы и приготовилось к вопросам.

(Но кто же такой Тимохин? - висели в воздухе многочисленные вопрошания, и через и сквозь них уверенно пробивались вверх, к небу, ветви ожившего древа с каменных скрижалей).

Пресс-конференция и велосипед в кустах



Так как не все люди на планете Земля знают наши местные реалии, объясню контекст. Дело в том, что итоговая сессия жюри попала аккурат на предвыборную кампанию губернатора, который 13 сентября благополучно переизбрался на второй срок. Но тогда, 8-го и 9-го сентября, его график был набит плотнее нормы разными встречами, поздравлениями и прочим. И то, что он вместе со своей командой уделил конкурсу столько времени – это просто удивительно и прекрасно.
Все члены жюри немного были шокированы «тёмной лошадкой Тимохина» (версия с юным москвичом-стажёром «Меганома» провалилась); пресса не знала, что и подумать – розыгрыш? Подтасовка? Вряд ли, зачем подтасовывать под неведомого Тимохина… Кто же такой Тимохин? 
Пресса шокирована, но вопросы задаёт, члены жюри отвечают, профессиональная часть жюри хвалит победителей и отмечает достоинства выигравших проектов, всё идет нормально, пока на 20-й минуте Надежда Белешева не подводит ко мне двух молодых людей.
- Это победители, - тихо говорит она мне.
- Тимохин?.. – с трепетом спрашиваю я. 
- Нет, автор проекта, Сагаль… - и тихо же растворяется. Я усаживаю молодых людей на место уехавшего на самолёт Барта Голдхоорна и Кропоткина, который тоже отъехал по общественным делам, и вижу лица прессы. (Голова в ящике Ярошука легонько дует открытыми устами. Всё окончательно превращается в фантасмагорию. Или сагу).

Наша пресса – это люди, прошедшие огнь и полымя, и через них своих визави много раз протащившие, туда и обратно. Её трудно чем-то удивить. Это она - кого хочешь удивит. Но сюжет с неведомым Тимохиным выбил её из колеи не меньше остальных; она задаёт вопросы губернатору, но слушает его вполуха, потому что… кто эти двое, что сидят рядом с Попадиным? Неужели Тимохин?
Наконец, губернатор понимает, что акцент внимания сместился, и делает паузу.
- Господа и дамы, у нас сюрприз, - говорю я, и поворачиваюсь к ближайшему молодому человеку. – Назовите себя.
- Я Антон Сагаль, автор проекта. Мне сказали, что я победил. - Говорит ближайший молодой человек. Глаза у него выпучены от неожиданности, а вид очумелый.
Воцаряется тишина. Всё это напоминает рояль в кустах, и все без сомнения так бы и решили, если бы вместо этого кудрявого парня сидел какой-нибудь седоватый местный корифей. Например, Артур Сарниц. Или Александр Башин. Или Олег Копылов. Но это… Это не рояль, а какой-то велосипед.
- А почему вас никто не знает? – спрашиваю я подозрительно.
- Ну, я уже четвёртый год учусь в Милане, поэтому никто и не знает…
- На кого?
- На архитектора, Миланский политехнический институт.
Точно велосипед! Одно колесо калининградское, другое миланское…

 (Андерсен, Ганс Христиан! решительной походкой входит Андерсен в нарисованный на дощатом полу заброшенной церкви круг, отбирает у невидимого политтехнолога мой интерфейс, а его самого выкидывает за пределы Кавказского мелового круга. Дальше начались однозначно его сказочные владения, Ганса Христиана).
- А Тимохин где?
- Это просто юридическое лицо, через которое я заходил на конкурс. Весь проект делал я один, а мой друг Дима (указывает на парня рядом) помогал его оформить и распечатать.
Дальше пресс-конференция жюри превращается в пресс-конференцию победителя. Наконец, кто-то из прессы говорит парню:
- А давайте вы у стенда объясните суть вашего проекта! – и пресс-конференция распадается естественным образом на разговоры у стендов с Сагалем, и с членами жюри, которые с превеликим удовольствием рассказывают, какие молодцы Сагаль и Явейн, какие молодцы итальянцы и португальцы, и какие смелые все конкурсанты, что приняли метафизический вызов Королевской горы и дали на него свой ответ.
Это как рыцарские ристалища в средние века. Под забралом шлема оказался никому не ведомый витязь, и он выиграл.

...- Чудеса случаются, - написала мне тем же вечером Алла Иванова на моей странице в ФБ. 


Средневековая купельная чаша из
Кафедрального собора, XIV век



(фото by Виталий Невар)

(далее 3-е письмо, критическое, с разбором проектов, и 4-е, ретроспективное)



[1] «Я надеялся только на профессиональную часть жюри, - говорил потом Антон Сагаль. - Потому что, если в первом конкурсе Тревор Скемптон занял третье место, значит подача не важна, важна мысль, замысел. Весь расчёт я сделал на это».

пятница, 25 сентября 2015 г.

КОНКУРС «ПОСТ-ЗАМОК» 2015 ГОДА: сколько было "замков" и куда вели "пост-..."-версии? ЧАСТЬ 1, аналитическая

Дорогой Конрад Карлович!
Как ты понимаешь, цепочка событий «7\7» продолжилась следующим шагом, "коридор неопределённости" всё больше сужается, и пришла пора проанализировать произошедшее.
Я давно тебе говорил, что на Королевской горе, как на Красной площади, ошибаться нельзя, и потому - семь раз приходится отмерять, прежде чем отрезать. Вот про пятое «отмеривание», из семи, т.е. про «конкурс на эскизное решение Историко-культурного комплекса на месте бывшего орденского замка Кёнигсберг», и пойдёт речь ниже.
Панорамы конкурсной территории (фото Ильи Денброва)

49+1 архитекторов\бюро\консорциумов взялись решить архитектурно-символическую метафизику Королевской горы. Результат – поразительный. Так как страсти разгорелись нешуточные, как в смысле понимания достоинств победившего проекта, так и выбора жюри в целом, - следует разобрать контекст оценки, ход работы жюри и итоги конкурса. Первому посвящено данное письмо, аналитическое; работе жюри и произошедшим во время работы знамениям - второе, "чудесное"; третье письмо будет посвящено критическому разбору самих конкурсных проектов, но не всех 49+1, а самым значимым.

Итак, цель. «Создание на «постзамковой» территории современного Историко-культурного комплекса в оптимальном сочетании истории данного места и современных требований к функциям и облику крупнейшего общественного здания региона, с воссозданием или иным использованием фрагментов замка Кёнигсберг (в частности, западного флигеля замка, связанного с российской историей). Основной задачей конкурсантов должно стать создание архитектурно-градостроительного ансамбля, объединяющего проектируемый Комплекс, Дом Советов и проектируемое многофункциональное публичное пространство на севере конкурсной территории. Ансамбль должен формировать с запада новую Главную площадь и вписываться в разработанную на основании итогов международного конкурса 2014 года «Королевская гора и её окружение» Консолидированную планировочную концепцию. Проектируемый комплекс должен являться составным фрагментом «главного фасада» Верхнего города в формировании общей силуэтной панорамы нового центра города и Королевской горы. Объёмно-архитектурное решение Комплекса может использовать фрагменты замка и его образы. Дополнительной задачей является разработка вариабельности (гибкости) архитектурно-планировочного решения комплекса, сочетание презентационной части правительственного комплекса и функций, связанных с культурно-массовыми и музейно-образовательными мероприятиями; универсальность проектных решений».

КТО прислал проекты: 49+1 кампании из 19 стран (Германия в финале не участвовала, хотя из 100 заявок на участие в конкурсе оттуда было 4 заявки); формальным требованием было наличие у руководителя авторского коллектива членства в национальном союзе архитекторов.

КЕМ оценивалосьХанс Штимманн (Германия) + Лейф Блумквист (Швеция) + Барт Голдхоорн (Голландия) + Сергей Скуратов + Юрий Аввакумов (Россия) + 4 политика, «представители заказчика» из числа местной политической элиты: Николай Цуканов (губернатор и главный "политический локомотив" всего СГ), Александр Ярошук (мэр Калининграда), Марина Оргеева (председатель облдумы), Андрей Кропоткин (председатель горсовета Калининграда). 5+4 = перевес на один голос у профессиональной части жюри, как того требует практика открытых международных архитектурных конкурсов. 
Члены профессиональной части жюри в шатре на Королевской горе
Контекст. Сразу оговорюсь: лично я считаю, что поучаствовать в проектном марафоне на «пост-замок» на Королевской горе – для местного архитектора это «проектный максимум», который возможен в принципе. Сложней и масштабнее этой задачи быть не может, и попробовать себя в конкурсном марафоне - уже само по себе подвиг, «ну я же попробовал!», прекрасный повод слезть с дивана и наконец-то показать (в первую очередь самому себе, а уж потом Urbi et orbi) актуальные силы. Далее стоит, конечно, сложная задача соответствия проектного мышления - масштабу задачи\проблемы, - но это уже второй пункт после «старта» амбиции. В любом случае те, кто заявился на участие - люди, достойные уважения за попытку профессионального высказывания по поводу самой сложной территории Калининграда и области.

Формально конкурс был быстрым, коротким: всего 3 месяца на проектирование + 8 дней на оформление дополнительной презентации или ролика. Требовать большой глубины проработки за такой срок невозможно, если, конечно, не играть в ворота «домашних заготовок», которые просто вынимаются из комода и предъявляются на суд жюри, пока другие пыхтят, просто осваивая проектный материал. И реальность показала, что профессиональное жюри прекрасно знает, что можно и чего нельзя успеть сделать за 3 проектных месяца, и потому легко отделило проекты с «домашними заготовками» от проектов с собственно архитектурной мыслью. 

Опыт конкурсов. Как «играют» архитектурные конкурсы, и почему не бывает победы «с кондачка»


Основной конфликт в местной архитектурной практике проектирования общественных зданий – это конфликт ожиданий заказчика, вкуса исполнителя и массового потребителя, помноженный на невысокое строительное качество и замкнутость провинциального рынка проектных услуг. Поездки в Гданьск и желание «как у них, как в Европе» + свой массив качественного немецкого архитектурного наследия, - в лучшую сторону отличают Калининград от остальных провинций России. Но тут сложились свои вкусовые штампы, которые с «местными» участниками конкурса сыграли злую шутку. Большинство из них оказались: а) в плену "фасадной архитектуры", так понятной местным заказчикам, б) в плену предыдущих наработок, хранящихся на винчестере; и в) не в курсе правил международных конкурсов, писанных и неписанных. И оттого выбрали неверную стратегию. Говоря языком маркетинга, формулировка «выбор очевиден, будем в него играть» для данной ситуации - типичное отсутствие опыта позиционирования на рынке в ситуации множества предложений, которые трудно (но можно) спрогнозировать.
Сыграл свою роль и подспудный миф, что сей конкурс лишь декорация к уже принятому какому-то решению, и главной задачей является это решение «угадать». А чего там угадывать, понятно, какое решение: восстановить замок «один к одному»! – и такие участники соревновались между собой в «восстановительной графике», а не в собственно архитектурной мысли.
Про неписанные правила логики присуждения мест на международных конкурсах процитирую Сергея Скуратова, который множество раз бывал «по обе стороны барьера», и в качестве участника, и членом жюри. Первое место присуждается самому реалистичному проекту с точки зрения строительства, функционала, этапности и пр. прагматических вещей, - из качественных. Два третьих места (здесь стратегия противоположная) присуждаются «идеальным проектам», нереалистичным, но имеющим интересное зерно, мысль, нестандартную идею. Они не для реализации, а для альбомов, учебников архитектуры, для журналов и выставок, - для дления архитектуры как интеллектуальной профессии.
Вторая премия – по-разному.

В такой логике не имеет смысла награждать тремя премиями представителей одной стратегии. Премиальная линейка должна фиксировать лучшие проекты в самых разнообразных проектных стратегиях, оперируя не линией, а спектром, палитрой.  
Никита Явейн и автор сих строк перед будущим Гумбольдт-форумом
Зная этот принцип, победитель прошлогоднего конкурса, Никита Явейн выстроил свою стратегию борьбы за второе место; как и многие, он думал, что первое место займёт «восстановленный замок», а это не есть работа архитектора, по большому счёту (не зря Явейн вставил в свой проект цитату из Венецианской хартии о недопущении "подделок истории"). Исходя из этой задачи, он выстроил проектную стратегию – и победил. На мой взгляд, ровно из «стратегии третьего места» действовали итальянцы с «Маяком».
В жюри люди опытные, они знают, что можно сделать за 3 месяца конкурсной работы, и что нельзя. И поэтому все домашние заготовки, которые радостно вывалили калининградские  участники в виде детализированных фасадов и хорошо отрендеренных роликов, указывали на: а) это ни кто иные, как «хитрые калининградцы»…  б) …и большинство из них находится в плену предыдущих наработок. И требование «нового ансамбля» на Королевской горе они трактуют как простое воссоздание замка в твёрдой уверенности, что после замка ансамбли насоздаются сами (в лучшем случае оперируя бывшим ансамблем Монетной площади, который формально вне конкурсной территории).

Опыт 49-ти. Какую палитру решений представили конкурсанты


Итак, у нас есть 49+1 конкурсных проектов, в которых каждая из команд дала своё решение – или дала направление проектного движения, которое, по её мнению, сможет решать проблемы Королевской горы. Проблемы символов, наследования, традиции, функциональной прагматики размещения музеев и универсального зала вместе с их посетителями, нового образа и его «открыточной панорамы», которую с собой будут увозить миллионы туристов в своих фотоаппаратах.
Самым эффективным является рассмотрение проектов, когда они разбиты по группам схожих между собой стратегий. Условно их можно разбить на (частично пересекающиеся) группы: «Историзм», «Модернизм», «Скульптура», «Ландшафтные»[1]. Все исторические реконструкции  замка автоматически попадают в свою группу, и уже внутри неё конкурируют за лучшее решение. Все ландшафтные – в свою, и т.д.



А) Модернизм (двадцать один проект: 002, 005, 011, 017, 037, 041, 043, 053, 059, 073, 083, 089, 107, 109, 137, 151, 167, 179, 191, 193, 283):
  • Геометрические, современные формы – абсолютно новые оригинальные идеи (5 проектов: 005, 011, 059, 083, 151)
  • Геометрические, современные формы - представленные или осуществлённые ранее для других мест (16 проектов: 002, 017, 037, 041, 043, 053, 073, 089, 107, 109, 137, 176, 191, 193, 197, 283).
Б) Скульптура (16 проектов: 007, 011, 019, 029, 047, 067, 103, 127, 139, 149, 157, 163, 293, 307, 313): Скульптурные здания и символы в свободных формах и со свободной планировкой (14 проектов).
В) Ландшафт (3 проекта: 061, 071, 113): Ландшафтная интерпретация зданий, кровель и общественных пространств.

Г) Историзм (10 проектов: 003, 023, 079, 097, 101, 131, 173, 181, 197, 311):
- Восстановление всего замка или большей его части очень близко к историческому виду предвоенного состояния (4 проекта: 003, 079, 173, 181)
- Восстановление части замка с современным завершением (6 проектов: 005, 031, 059, 083, 151, 311).
Историзм, в свою очередь, разбивается на две подгруппы.

- Восстановление всего замка или большей его части (4 проекта)
Два проекта (003, 173) предлагают воссоздание всего замка очень близко историческому виду. Два проекта (079, 181) предлагают воссоздание большей части замка. Во всех проектах Дом Советов полностью или частично демонтируется либо представлен с новыми или историзированными фасадами.
- Восстановление части замка (6 проектов)

Общие для этой категории 2 пункта:
  • юго-западную часть бывшего замка предложено восстановить (со стороны Ленинского проспекта), южную часть бывшего замка – воссоздать либо частично, либо воссоздать новый объём в габаритных параметрах южного крыла.
  • во всех этих работах двор замка, вертикально или горизонтально, модифицирован для внедрения новых качеств и функций.
Завершение композиции новыми зданиями в этих работах решены по-разному; либо с сохранением исторических размеров, либо с совершенно новыми формами и масштабами.

Члены жюри во время осмотра конкурсных проектов

Именно из «корзины Историзма» были взяты 2-е и 1-е места.
3-е место взяли 107 проект (категория «Модернизм»\«Ландшафт) и 007 («Скульптура»).

Почему проекты темы «историзма» оказались лидерами, вроде понятно по умолчанию: в конкурсе под названием «Пост-замок» мы предполагаем работу с памятью, «призраком» и формами телесности замка. Да и оставлять пустоту на гряде Королевской горы как-то не по хозяйственному. Но, почему именно эти среди 10-ти? что они предложили такого, чего не предложили «соседи по корзине»?



[1] В классификации и формальных описаниях использовалось заключение трёх экспертов, сопровождавших конкурс: Олега Васютина, Улофа Шульца (из состава жюри конкурса 2014 года «Королевская гора и её окружение») и Ольги Мезей.

Гумбольдт-опыт. Что сделал проект Франко Стелла с «призраком» Берлинского королевского дворца, и почему победил в конкурсе?


Что оказалось удивительным после рассмотрения поступивших 49+1 проектов: мало кто из конкурсантов проанализировал конкурс на Берлинский «пост-королевский дворец» «Гумбольдт-форум» и причины победы Франко Стелла. Понимая некоторую родственность культурных и функциональных ситуаций снесённого замка и снесённого дворца, сейчас данный факт выглядит поразительным. И, я думаю, Ханс Штимманн акцентировал внимание жюри на проекте 311 как раз потому, что в проекте учтён опыт Франко Стелла и его версии «Гумбольдт-форума».
И потому, вкратце, рассмотрим ситуацию с дворцом, конкурсом и победителем в Берлине.

Дано: здание-символ, Берлинский королевский дворец (бывший в своё время «почти замком» – стоит посмотреть его речной фасад до разрушения) в самом центре столицы бывшей Пруссии, многажды перестроенный и после войны снесённый в 50- годы ГДРовскими властями. Городской дворец и окружавшие его здания представляли собой «уникальный архитектурный ансамбль в центре Берлина. Несмотря на то, что дворец постоянно находился в незаконченном виде, он стал одним из выдающихся произведений архитектуры протестантского барокко и занял значительное место в истории искусства». В 70-е на его месте построено здание «Госсовета» ГДР, в фасад которого инсталлировали портал Королевского дворца с балконом, с которого балкона 31 июля и 1 августа 1914 г. кайзер Вильгельм II обратился с речами к жителям Берлина, призывая к национальному единству в преддверии начинавшейся войны. С того же балкона 9 ноября 1918 г. после поражения кайзеровской империи лидер социалистов Карл Либкнехт провозгласил в Германии социалистическую республику, - балкон был зримой материализацией исторического события, и расставания с предыдущим историческим этапом.
После объединения Германии в 90-е годы ХХ века властные институции нашли себе места обитания получше, чем здание «Госсовета» типичной модернистской архитектуры 70-х. А в обществе развернулась дискуссия – что делать с этим зданием? надо ли восстанавливать Королевский дворец, а если и восстанавливать, то в каком качестве и с какими функциями? королевство-то давно закончилось!
Дискуссии шли около 10 лет, после чего Совместным решением федеральных и земельных властей принят проект «Гумбольдтфорум» (нем. Humboldtforum —«Форум Гумбольдта») по строительству в параметрах старого дворца нового здания с восстановлением трёх его исторических фасадов. Был проведён конкурс, и в ноябре 2008 года объявлен проект-победитель. Несколько лет заняло проектирование, подготовка строительной площадки и сбор средств (форму частично строится на пожертвования, можно купить элементы декора или кирпичи или войти в число упоминаемых спонсоров). Строительство началось в 2013 г. Четвёртый, речной фасад, решили выставить на отдельный конкурс – притом, что строительная структура его уже задана итогами первого конкурса.

Что именно предложил Франко Стелла, и почему его предложение оказалось наилучшим?
Формально говоря, в том конкурсе многие тоже соревновались в реконструкции фасадов. Но воспроизводство исторических фасадов - вопрос технический. Не архитектурный, а скорее реставрационный. Франко Стелла не стал уделять большого внимания декору, а предложил наилучшее планировочное решение «пост-дворца», в котором решении особое внимание уделялось «внутренним общественным пространствам» здания. Холлам, публичным лестницам, балюстрадам, динамическому разворачиванию видов и перетеканию галерей, атриумов и внутренних дворов друг в друга. Где величие  здания посетителем ощущается не в позолоте лепнины, а в поразительности впечатлений от пропорций и размеров общественных пространств и игры ракурсов и визуальных взаимосвязей.
Например – главный четырёхсветный холл входной группы (который легко можно представить себе в Риме).



Потолок стеклянный, кессонные квадраты «классического потолка», и через него виден символ дворца – золочёный купол, видный также издалека из половины районов Берлина. Принцип прозрачности оболочки и лицезрения купола изнутри повторяет решение Рейхстага, где внутри прозрачного купола бродят, под впечатлением, туристы, школьники и гости, и прозрачность которого является символом «прозрачности демократии».


Дворец? Да. Впечатляет? Безусловно. Фасады – главное? Нет, фасады вторичны, декор можно нарастить или убрать, главное качество  – в пространстве, в его пропорциях, и как вокруг строятся функции, второстепенные пространства и визуальные взаимосвязи «прозрачное\непрозрачное». Ведь категория «ансамбля» относится в первую очередь к пространственным характеристикам, а не к декоративным. Этим архи-тектура отличается от деко-тектуры.
Весь объём Гумбольдт-форума в решениях Франко Стеллы рассечён внутренними дворами таким образом, чтобы сохранить, с одной стороны, пространственный генезис бывшего королевского дворца и классические пропорции, а с другой стороны, приспособить эти пространства под новые музейно-выставочно-научно-дискуссионные функции. Это есть первичная задача, а не «игра в компьютерную графику».
Второй пункт – притом, что в ТЗ конкурса заложено воссоздание трёх исторических фасадов, – какие элементы декора дворца всё же «перетекают» в интерьеры Гумбольдт-форума? в какой степени и в какие места – во все или в некоторые? и если в некоторые – то почему? из «какого исторического момента» берётся декор, ведь здание многократно перестраивалось и «обновляло» свои интерьеры? Как не переборщить в «восстановительном раже», соблюсти чувство меры (и «чувство бюджета»!), но и, в то же время, показать генезис, наследование? 
Та мера и тот способ взаимодействия исторических и современных элементов интерьера и экстерьера, который выбрал Франко Стелла, показался жюри наиболее корректным и приемлемым. 
В 2008 году конкурс завершился, стройка началась спустя 5 лет. За эти 5 лет был построен огромный информационный центр «Гумбольдт-бокс» с виртуальными экспозициями будущего здания и схемами размещения в нём функций; организован сбор средств в виде продажи элементов декора, кирпичиков, сувениров, прямых финансовых перечислений и пр; сделан макет здания и его поэтажных планов; проведено бессчётное количество экскурсий туристов и школьников по виртуальным фасадам и интерьерам проекта Франко Стелла (информационная и рекламная кампании были проведены образцово); разработана проектная рабочая документация, изысканы финансы и найдены подрядчики; подведены коммуникации и подготовлена стройплощадка. В 2013 началось строительство, в 2015 году была сдана «первая очередь» объекта.
Главный холл входной группы
Так выглядел этот холл во время торжественной церемонии открытия «первой очереди» Гумбольдт-форума в июне 2015 года, куда я попал вместе с Никитой Явейном и Иваном Кожиным по приглашению института Фонда им. Конрада Аденауэра (предварительно отчитав доклады о результатах конкурса «Королевская гора и её окружение» 2014 года в сем институте).
Деловито, спокойно, функционально. Особого желания поразить посетителя позолотой не наблюдается.
Вот такой опыт «конвертации» исторического здания-символа в актуальную общественную практику: внешний облик здания-символа не должен мешать современным функциям.
Богиня славы и молвы
Элементы декора экстерьера
Внутренний двор